– Благодарю, о, служительница Ихитшир. Мои подданные проводят тебя в покои, где ты оправишься от своей хвори.

– Ч-что со мной будет? Дальше что будет? – спросила Шиа.

Она что, не поняла? Вроде Ашезир ясно дал понять... Неужели такая недогадливая? Тогда через пару-тройку лет надо подумать о замене. Ну или даже раньше: глупые союзники куда опаснее умных врагов.

– Ты признание написала? Да. Стоит мне показать его вельможам... – Ашезир сделал многозначительную паузу. – Но я не желаю видеть ни тебя, ни твоих внуков и сына обезглавленными или повешенными. Живыми вы мне приятнее. Просто отныне делай то, что я скажу – и все будет хорошо. Сейчас придешь в себя, а потом с честью, обласканная божественным потомком, вернешься в свой храм. А внуков пришли ко двору. Я их пристрою. Теперь уяснила?

– Да, божественный.

Лицу жрицы вернулось осмысленное, даже коварное выражение. Может, не стоит ее менять? Понятно, что ее слабое место, как и у многих женщин – дети и внуки. Пока они в руках Ашезира, она будет верна...

Но дальше что? Что делать с отступницами, на них как найти управу?

Сейчас он ничего не придумает: завтра военный смотр, а значит, этим вечером нужно дышать целебными отварами, уткнувшись лицом в деревянный таз и изнывая от скуки. Это чтобы завтра не опозориться перед войском: а то бывало, что в разгар скачки он начинал задыхаться и сползал с коня. То, что простительно принцу, непозволительно для императора. У потомка бога нет права на слабость.

* * *

Воинский смотр прошел неплохо. Ашезир даже выдавал воинственные кличи – в груди не спирало, в горле не першило, в носу не щипало. Повезло, что стоял лютый холод, в котором ни одной пылинки не было, даже прошлогодние листья и семена-сережки заиндевели и сосульками застыли на ветках.

Он вернулся во дворец, когда темнота уже несколько часов царила над Шахензи. Думал позвать Хризанту, чтобы вознаградить себя за дневной успех, но понял, что ни на что не способен, даже на развлечения.

Спать. Только спать.

Он не стал противиться усталости: пусть ляжет раньше обычного, зато и встанет раньше и отдохнувшим.

Быстро переодевшись в ночную рубаху, Ашезир отправился в кровать.

Уютная полудрема покачивала на волнах, дневные мысли и тревоги смешивались с сонными видениями... Тело дернулось, будто подскочило на ложе, а сон стал слаще.

Перед взором проносились зеленые травы, цветущие поля, а он не задыхался, мчась за стройной девицей. У нее почему-то были синие волосы. Она бежала легко, едва касаясь земли. Потом вдруг остановилась и затопала. Ашезир уже догнал ее, обхватил... Она же все топала, ударяя пятками о землю.