Он умолял меня, и я видела, что он был в отчаянии, он был напуган.

— Ты слишком многого просишь. Не думать о тебе, не думать о людях, которые с тоской надеются на то, что что-то изменится, не замечать людей, которые умрут, если мой отец не возобновит торговлю солью. Как я могу не думать об этом? Как я могу выбрать… — сказала я.

— Пожалуйста, — произнёс он серьёзным тоном и начал целовать моё лицо, шею, плечи и руки.

Его губы, его прикосновения рассказывали мне о том, чего он не произнёс вслух.

— Ты не можешь оставаться в этой жизни, Эмель. Ты не можешь поехать с Ибрагимом.

— У меня нет выбора, — сказала я. — Ты с такой лёгкостью просишь меня спасти себя, позволить пустыне погибнуть под солнцем Эйкаба, оставить тебя навечно в тюрьме. Но, Саалим, груз этого решения будет лежать на моих плечах до конца моей жизни.

— Это я сделал выбор ради своих людей и своего дома, Эмель, и тяжесть этого решения останется со мной. Я не хочу, чтобы ты совершала такую же ошибку. Не жертвуй собой ради всех остальных. Да, ты не пронесёшь с собой это чувство вины, но ты будешь по-своему несчастна. Решение обрести себя не может быть неправильным. Очень часто это самая важная вещь, которую ты можешь сделать, — сказал в ответ Саалим.

Жалел ли Саалим, что не сразился тогда с солдатами? Что не встретил свою смерть в тщетной попытке спасти свой дом?

Наши взгляды встретились, и я увидела, как в его глазах отразилось то, что он имел в виду, вся та боль, что звучала в его голосе. С Саалимом я была любима, я была в безопасности. Я вспомнила о том, чем и кем я была до него — маленькой печальной женщиной. Я не знала, насколько наполненной может быть жизнь, когда ты проживаешь её вместе с тем, кто любит тебя, и кого ты любишь в ответ. Разве я могла пожелать для себя свободы? Разве я могла пожелать свободы для него? Разве я могла сделать этот выбор?

Размышляя о том, как сформулировать своё желание, как облечь его в слова, и каковы должны быть намерения моего сердца, я задумалась о том, что я могла бы сказать и почувствовать, чтобы получить то, чего я желала. Свободу для нас обоих. Я должна была поверить, что мы можем прожить жизнь вместе с ним, и что наше будущее ни от кого не будет зависеть. Я должна была поверить в это так, как верили далмуры.

У меня перехватило дыхание.

Он сказал, что у нас не может быть будущего, но я не могла себе позволить поверить в это. Почему я не могла сражаться как далмуры? Почему я не могла сражаться вместе с ними?

— Саалим, — сказала я, не в силах сделать вдох. — Я люблю тебя.