Я сделала вдох… выдох… и открыла глаза.

— Прежде чем ты что-либо сделаешь, скажи мне, что ты задумала, — он сделал шаг в мою сторону, он словно умолял.

— Я всё тебе расскажу. Но для начала перенеси меня назад в оазис. Здесь небезопасно.

Его руки дрожали, словно листья на ветру, когда он прижал меня к своей груди.

Мы оказались на том же самом месте, где были совсем недавно. Мир не двигался, словно все, что происходило вокруг, не существовало. Деревья над нами застыли, вода в центре оазиса была похожа на стекло. Всё замерло, а я тем временем, доверившись милосердию Мазиры, решала свою судьбу.

— Саалим, — прошептала я больше самой себе.

Тихие слезы потекли по моему лицу, когда я произнесла его имя, так как я знала, что должно было случиться.

Он с опаской посмотрел на сосуд у меня в руках.

— Саалим, — повторила я, на этот раз громче. — Я не позволю тебе жить такой жизнью. Ты не можешь оставаться рабом каждого, кто найдёт тебя. Я слишком тебя люблю.

— Эмель, остановись, — он крепко схватил меня за плечи, на его лице отразился страх. — Я уже говорил тебе. Мне не нужна свобода. Я не хочу её.

Он развернулся и пошёл от меня прочь в пустыню.

— Стой! — крикнула я, мои слёзы замедлились, но моя решимость стала сильнее, точно сталь. — Послушай меня. Мы должны восстановить твой дом. Ты должен вернуться в Мадинат Алмулихи правителем, потому что я люблю людей, которые живут в этой пустыне.

Он развернулся и пошёл в моем направлении, качая головой.

— Нет, я этого не хочу. Я не хочу ничего, если тебя не будет со мной.

Он протянул руки к моему лицу и стёр большими пальцами следы высыхающих слез. Я уставилась на его грудь, не решаясь заглянуть в его глаза и увидеть боль, которую я могла слышать и чувствовать.

— Нет, Эмель, — прошептал он. — Я не хочу возвращать себе свою жизнь, если я должен буду забыть тебя. Я не могу оставить тебя здесь в деревне на милость твоего отца. Я не могу тебе позволить сделать это.

— Ты меня не понял.