Фигурка в пурпурном плаще, сгорбившись, проходит мимо нас. Провожаю ее взглядом и чувствую, как сжимается сердце.

– Почему? – шепчу, обращаясь к Эрионару. – Почему они признали ее виновной? Ведь Рилль’Аргван…

– Чш-ш-ш, – он прикладывает палец к моим губам. – Заставил ее? Нет, она сама сделала выбор.

– Но…

– Так же, как и ты, Эль. Вспомни, разве Рилль’Аргван принуждал тебя использовать силу Антхарейн во зло? Он вложил в твои руки меч, но разве он заставил тебя убивать?

Я опускаю взгляд.

Так некстати вспоминается тот момент в пространственном переходе, когда темный бог буквально прижал меня к стенке и заявил, что избрал воплощением Антхарейн. Тогда он сказал, что даст мне возможность отомстить, а взамен хочет, чтобы я убила асуров…

Мне запомнилось именно это. Но было еще кое-что. Слова, которые я тогда сочла неважными и быстро забыла о них. Сейчас же они вспыхивают в памяти с новой силой: «На самом деле я предлагаю тебе Первородную Тьму, ту, из которой возникло пространство и время. А уже от тебя зависит, как ее применить. Тьма может разрушать, это бесспорно, но она же может и созидать».

Эрионар прав. Рилль’Аргван дал мне выбор. Да, в своей обычной лживой и коварной манере, но дал!

«От тебя зависит, как ее применить…»

Тьма может разрушать, это бесспорно.

Но она же может и созидать.

Я, как и Силириен, сделала выбор. Можно ли винить богов в том, что этот выбор оказался неправильным?

Глава 34

Глава 34

Закончив опрос свидетелей, шар гаснет. Обвиняемым, как я понимаю, никто не собирается давать возможности оправдаться. Впрочем, судя по их виду, им это не нужно.

Сбежав после поражения при Рохе, эти эльфы много месяцев провели, скитаясь в Первородном лесу. Им пришлось сражаться с оборотнями и хищниками, терпеть лишения, питаться дичью. Их одежда обтрепалась, лица утратили изящную красоту и стали угрюмыми. Похоже, им было несладко.

Из двух десятков эльфов и орков, сбежавших от правосудия, выжили и выбрались из леса только эти пятеро. Три мага из дома Руанштелль, сын графа Талариана и капитан, командовавший нападением на крепость.

Но даже сейчас, ожидая приговора, они не склоняют головы. А в их глазах по-прежнему сверкает превосходство.