Я не буду сидеть с делегацией Монфора, по крайней мере, не сегодня. Несмотря на то, что моя семья живет здесь, и я, вероятно, в конце концов стану гражданином этой страны, я в первую очередь представитель Алой гвардии. Я дала клятву Фарли еще до того, как узнала о существовании Монфора, и горжусь тем, что сижу за столом рядом с ней. За нами следуют различные офицеры и дипломаты со всех уголков восточного континента. Четыре генерала Командования, включая Фарли, садятся в центре. Все они одеты в одинаковую форму и отличаются строгой выправкой. Они представляют собой устрашающее зрелище.

Мне становится неловко. Почему я не надела эту чертову красную форму?

Когда я замечаю Эванжелину Самос, у меня по спине пробегает неприятный холодок. Она спокойно сидит во втором ряду, явно смирившись со своим положением. Сначала я даже ее не заметила. Даже с серебристыми волосами она каким-то образом умудряется сливаться с остальными членами делегации Монфора. Ее одежда не блестит и не переливается, как раньше. Вместо этого она одета в ничем не примечательную темно-зеленую форму, без медалей или знаков отличия. Ее брат одет точно так же. Он сидит рядом с ней, склонив голову.

Она наблюдает за мной, сложив свои смертоносные руки на коленях.

А я сдерживаю улыбку, обратив внимание на ее пальцы.

Хотя она одета довольно просто, ее руки унизаны самыми разнообразными кольцами, готовыми подчиняться ее воле. Зная Эванжелину, я могу сказать, что она вся увешана металлом. Даже здесь, на встрече дипломатов, она готова при необходимости перерезать глотки.

Я смотрю в ее угольно-черные глаза, и она ухмыляется мне, не склоняя головы. Когда-то я бы испугалась этого взгляда. Теперь я чувствую только уверенность. Эванжелина – могущественный союзник, вне зависимости от того, как начинались наши взаимоотношения. И, хоть она никогда не ответит на этот жест, я киваю ей в знак приветствия. Птолемусу хватает такта держать голову опущенной и не встречаться со мной взглядом. Я не хочу иметь ничего общего с убийцей моего брата, даже несмотря на то, что он раскаивается в этом грехе и во многих других.

Пока я наблюдаю, Радис поворачивается, чтобы что-то прошептать Эванжелине и Птолемусу. Расслышать, что он говорит, я не могу. Кажется, у этих троих довольно доверительные отношения – и это нисколько не беспокоит премьера. Их союз был скреплен – даже я получила известие об отречении Самосов и клятве, которую Эванжелина принесла Монфору.

Я все еще смотрю на них, когда в библиотеку – очень организованно и органично – входит последняя делегация. Ада Уоллес идет впереди, не сводя глаз с комнаты. Она оглядывается, отмечая каждое лицо и запечатлевая в своей идеальной памяти каждого присутствующего на собрании. С тех пор, как мы виделись в последний раз, она совсем не изменилась. Золотистая кожа, темно-каштановые волосы, добрый взгляд – даже слишком добрый, учитывая, что она видела и что помнит. Как один из представителей Штатов, она одета в аккуратную черную форму, а на воротнике у нее приколота булавка. Очевидно, что символизируют три переплетенных кольца: красное для Красных, белое для новокровок, серебряное для Серебряных. Не могу представить человека, который мог бы лучше нее справиться со службой Штатам Норты. Чтобы усидеть на месте, я крепко сжимаю столешницу. Если бы не обстоятельства, я бы обняла ее.