Легче всего было бы заметить братьев Мэры и Килорна благодаря их росту. Их еще нет, так что, скорее всего, ее нет тоже. Премьер-министр, конечно же, приветствует делегатов, когда они входят в зал. Кармадон с гордым видом стоит рядом с ним, жестом подзывая слуг, когда они проходят мимо. Я наблюдаю, как он почти насильно кормит одного из нортанских дворян крошечной закуской из лосося.

Эванжелину, должно быть, освободили на этот вечер от ее обязанностей телохранителя. Они с Элейн подходят к струнному оркестру, который еще только разогревается перед вечером. Когда скрипач поднимает свой инструмент, пара начинает танцевать в идеальном ритме. Как и всегда, Эванжелина великолепна – и выглядит весьма устрашающе. Ее платье из кованой бронзы вылеплено по ее фигуре, но какое-то текучее. Ей идет этот цвет, он оттеняет ее в остальном холодную внешность. Элейн же, напротив, похоже, играет роль зимней королевы. Ее рыжие волосы, и без того яркие, сейчас кажутся еще ярче благодаря бледной коже, светло-голубому наряду и серебристой помаде. Птолемус стоит рядом. Он одет не так броско – и держит под руку Рен Сконос. Оба они выбрали темно-зеленые наряды, символ их новой преданности Монфору.

Если что и является доказательством нового мира, новых возможностей, которые мы могли бы получить, так это брат и сестра Самос. Эванжелина, которая когда-то должна была стать моей королевой и моим бременем, потом стала принцессой враждебного королевства, а теперь солдатом равной нации, счастлива с женщиной, которую любит. И ее брат, такой же наследник престола, каким был я, почти раздавленный ожиданиями такого же отца – Птолемус тоже здесь и поклялся защищать все, что его с детства учили уничтожать. У обоих за плечами много грехов; оба не имеют права на прощение или второй шанс. Но они нашли их, и благодаря тому, что они живы, мир стал лучше.

Как и Мэра, я не могу не думать о Шейде, когда вижу Самосов. Он был моим другом, и я скучаю по нему, но я не могу ненавидеть Птолемуса за то, что он сделал. В конце концов, я делал то же самое. Забирал жизни чьих-то братьев, сестер, любимых людей, убивал за то, во что, как мне говорили, нужно верить. Как я могу осуждать его, не осуждая себя?

Позади меня Джулиан и Сара наблюдают за мной, сжимая в руках полупустые бокалы с напитками.

– Просто выполняем свой долг, – язвительно замечает Сара, поймав мой взгляд.

– Спасибо, – с ухмылкой отвечаю я.

Оба пообещали не подпускать ко мне делегатов так долго, как мне захочется, чтобы дать мне передышку. Сегодняшний день был худшим из всех: я провел большую его часть, наблюдая за перепалкой между генералом Алой гвардии и одним из министров транспорта Монфора.