– Если бы я мог отдать тебе «всегда», – прошептал Джуд, – я бы так и сделал.
Антон поцеловал его ладонь.
– Уже даешь. Дашь. Это и есть «всегда», Джуд. Прямо сейчас. Сегодня ночью.
Каким-то образом извилистый путь жизни Джуда привел его сюда, к этому парню, и по воле судьбы, случая или выбора, или даже всех трех, он знал, что нужно держаться за него, любить его, сколько он еще мог. Теперь Антон стал частью его, как его руки, легкие и его сердце.
Джуд закрыл глаза, когда Антон провел большим пальцем по его виску и по нижней губе.
– Антон, – снова произнес Джуд, опуская пальцы в елей и нежно касаясь ими губ Антона.
Они раскрылись, и Джуд наклонился вперед. Это был не столько поцелуй, как намек на него, но что-то глубоко внутри заболело, когда Антон снова поцеловал его. Губы были горькими от елея.
Они отстранились друг от друга, и Антон встал на ноги, за пару шагов пересек павильон, прежде чем повернуться к Джуду и протянуть ему руку.
Мгновение Джуд не шевелился, глядя на Антона. Он чуть не сказал «Стой». Чуть не сказал: «Еще один день. Еще одна такая ночь. Всего одна, и этого будет достаточно для меня. Давай останемся здесь, пока звезды не догорят и небо не потемнеет, и это мгновение, эта ночь не превратится в вечность».
Но вместо этого он взял Антона за руку и переплел их пальцы.
Одна ночь. Вечность.
А учитывая приближение конца света, какая разница?
45. Беру
45. Беру
Народ Чариса упал на колени, склонившись перед богом. За их спинами вулканы, окружавшие остров, выпускали густой черный дым.
Бог смотрел на них с вершины Великой лестницы.
С неба на Тарсеполис обрушилось пламя. Паллас Атос был потоплен в реке крови. Эндаррион пал от мора. А теперь Чарис погибнет под покрывалом из наполненного дегтем дыма и рек плавленного камня.
–