Вот это вот всё… Твой поход в иной мир, и возвращение. И твой тамошний муж, пришедший во след… Мы не знаем планы Великой. Если она хотела, чтобы так всё случилось?

Я не знаю, отец, — я покачала головой.

Посмотри на него, — отец кивнул в сторону больного. Тот сейчас уже спал беспокойно. Руки его подёргивались, а глаза под закрытыми веками непроизвольно двигались. — Чем он плох?

Мне стало смешно: плох! Лже-охотник и вправду был плох, только по состоянию здоровья. Я хихикнула. Меня рассмешил этот каламбур. Отец тоже улыбнулся.

Подумай, Айо, подумай… Сильный мужчина, храбрый воин, осваивает науку кузнеца, а это, скажу я тебе, нелёгкая наука… Чем он тебе плох?

Отец, я же говорила тебе: он столько раз меня обидел, и так сильно, что я не знаю даже, как это можно будет простить. И ещё: у него там другая. Та, которую он любит! — в конце я повысила голос.

Тибо… любимая… — вдруг произнёс мужчина. Отец посмотрел на меня долгим взглядом.

Любит её, говоришь… — сказал вдруг. — Иди спи, Айо, иди спи. У тебя завтра будет двое больных на руках. А Бертина после школы я заберу на кузню.

Мы разошлись, а я долго ещё не могла уснуть, думая над тем, что сказал отец.

Утро следующего дня началось в уже привычных заботах об Авидее и новых, не очень желанных, но от которых было не отвертеться.

Я начала обтирать лже-охотника влажной тканью, думая, что тот спит. Старалась не разбудить его: мне не хотелось встречаться с ним глазами, но потом, дойдя до поясницы, почувствовала взгляд. Он смотрел на меня молча. Я невольно отшатнулась, но вдруг оказалась пойманной за руку.

Продолжай, — сказал мужчина. Сказал на языке не Вензоса, но Адании. И я вдруг поняла, что и вчера он говорил по-нашему. Не успела я удивиться, как рыжий взял мою руку с тканью и провел себе по животу. А потом моя рука в его заскользила дальше, ниже, к кромке штанов. Я с силой вырвала руку и услышала тихий смех.

Ну, что же ты, госпожа целительница… За больными нужно ухаживать получше, доводить начатое до конца!

Я вижу, что Вы вернули свой рассудок, Фэйленд, или как там вас… Можете закончить сами! — и я швырнула ему влажную ткань прямо в лицо, развернулась и вышла. Это на Вензосе он герцог, и мог командовать всеми в своей вотчине, а тут он — никто! Я развернулась и пошла на кухню готовить обед. “Когда же придёт мэтр Сильв?” — подумала я, немного опасаясь находиться почти наедине с герцогом. Из гостиной не доносилось практически никаких звуков.

Я приоткрыла дверь и обнаружила герцога, пытающимся встать с кушетки, но терпящим одно поражение за другим. Рука, на которую он пытался опереться, ещё дрожала от слабости.