Никлос устало поднялся и вышел из-за стола. Тотчас рядом встал вечный, держась на полкорпуса позади. Он с интересом разглядывал ше́лки, словно прикидывая, что можно с ней сделать и Флакса нахмурилась. Она действовала по указке Ола, думая, что противоречит Ктуулу. Но сейчас утопленница разом утратила веру в создателя, ощутив себя марионеткой в руках этого вечного.
этого— Исполню. Но прежде ты освободишь Селесту. Ей не место среди ше́лки. Вы пошли на обман, удержав её под водой и подавив волю. Селеста не собиралась отчаиваться и становиться одной из вас. Вы сделали это с ней нарочно. Знай что, несмотря на все договорённости с Ола, я не забуду то, что вы с ней сделали.
Тяжёлое молчание было ему ответом. В конце концов, Флакса медленно кивнула. Ведь у неё не было другого выхода. И она видела, как на неё посматривает Ктуул. Это существо пугало её куда как больше чёрного дракона.
Она заслонила Селесту от присутствующих, отпустила волосы, чтобы они сплели вокруг них подобие кокона и заглянула в мёртвые глаза. Ничто не отозвалось в них, только тупая злость продолжала дремать на дне, готовясь по одному кивку броситься вперёд, исполняя чужую волю.
— Вот и пришёл конец твоей сказки, — прошептала Флакса, беря утопленницу за подбородок.
Склизкая кожа приятно холодила мёртвые руки и Верховная на миг задумалась, каково это — вновь стать живой. Она не мечтала о прошлом, но построить новое будущее… Сомнение напугало ше́лки и она скривилась, выставив вперёд акульи зубы. Ей вторила подопечная, зашипев как ядовитая змея.
— Пора тебе проснуться, милая, — вновь заговорила Флакса, волосами притягивая к себе девушку, продолжая неотрывно глядеть в пустые глаза.
Они сближались медленно, но неотвратимо, перетекая друг в друга как желеобразные массы, сливающиеся в одно целое. Через миг в чёрном коконе осталась лишь одна. Две пары глаз, смотрящие в разные стороны. Затылки и волосы, руки и ноги, всё, как у каракатицы-скорпиона, двуликой сущности. Но вот Флакса делает шаг, проходя насквозь второй ше́лки, тем самым покидая её тело, забирая с собой и холод, и мокрую слизь, и волос чёрный уволакивая за край крыши, а вместо неё осталась девушка с закрытыми глазами.
Она пошатнулась, когда распался кокон, и упала на колени. Её волосы, утратившие цвет, облепили голую, худую спину, сквозь которую отчётливо выпирал хребет. Кожа, имевшая природную смуглость, посветлела до молочной прозрачности, а глаза превратились в бездонные ярко-красные рубины. Она навсегда утратила приземлённость человеческого тела. Ушла округлость и мягкость женских форм, осталась неестественная худоба, будто смерть забрала половину от неё.