– Нет, сэр! – отчеканил констебль, уже не понижая голоса. – Он сегодня вообще не подходил к воде, я уверен. Озеро не такое большое, я обследовал весь берег.

Мы с Этаном переглянулись. Бесчувственного Родерика могли на лодку попросту внести, но зачем? Раньше убийца пытался подстроить несчастный случай, однако сейчас-то об этом и речи не шло! Проще было ударить по голове и бросить на берегу. И куда, скажите на милость, подевалась леди Сибил? Ведь не растворилась же она в воздухе!

Инспектор будто подслушал мои мысли.

– А что насчет следов леди Сибил? – спросил он отрывисто.

– На причале, сэр! – сообщил констебль с готовностью. – Может, на лодку она и поднималась, но теперь не разобрать.

Он вздохнул и почесал кончик носа.

В человеческой ипостаси нюх у него похуже, но все же с обычным не сравнить. Должна признать, этот несуразный малый оказался удивительно полезным.

– Что же вы стоите, констебль? – не выдержал полковник, багровый и взмокший в своем теплом пальто. Голос его дрожал. – Ищите Родерика! Вот, у меня есть.

И вытащил из кармана грязный носок. Он что же, все время носит вещи сына с собой?..

Впрочем, это я плохо соображаю. Зато полковнику хватило проницательности распознать оборотня и смекнуть, как этим можно воспользоваться. Не такой он на самом деле дурак, каким временами кажется.

Констебль Догсли дождался кивка инспектора, смущенно пробормотал: «Я сейчас!» и скрылся в кустах. Оттуда выбрался уже сенбернар, который брезгливо обнюхал носок, встряхнулся и трусцой припустил по берегу. Время от времени он останавливался, принюхивался – и снова бежал вперед.

Мы – я, полковник, инспектор – шагали за ним, рискуя переломать ноги в полумраке.

Некоторое время пес бесцельно кружил, потом вдруг взвизгнул и со всех лап кинулся в сторону. Выскочил на полянку, резко остановился и торжествующе гавкнул.

Инспектор поднял фонарь повыше и хмыкнул. В другой ситуации сценка выглядела бы мило. На расстеленном пледе сладко посапывал Родерик Хьюз, подложив руки под щеку. Прямо спящий принц, которого так и тянуло разбудить поцелуем. Или упечь в хрустальный гроб лет на сто.

– Живой! – Полковник облокотился о ближайшее дерево и облегченно прикрыл глаза.

Живой-то живой, похрапывает очень уж выразительно, но почему не просыпается? Мы изрядно шумели, а Родерик даже ухом не повел.

Инспектор опустился перед ним на корточки. Пощупал пульс, поднял веко, принюхался к дыханию и поморщился.

– Его опоили. Жизни, полагаю, это не угрожает. Хотя надо перенести его в дом.

– Я кликну лакеев, – сдавленным голосом пообещал полковник.