Я отвернулась от Первого жреца Стеклянного каньона и снова посмотрела на Джерхана. Он не говорил ни слова, и я слышала лишь громкий шум крови в ушах.

– Есть другой путь, – все же удалось произнести мне, но я не узнала свой голос. Как будто кто-то другой говорил за меня… во мне.

Из груди вырвался вздох, и я прошла мимо Айша, чьи громадные искрящиеся, как полированный обсидиан, ноги беспокойно стучали по камням.

Он двинулся следом за мной, не произнося ни звука. Тогда я осторожно коснулась каменной стены, испытывая внутри лишь одно-единственное желание: чтобы мы все выжили, чтобы весь Стеклянный каньон спасся. Как бы я ни относилась к племени шаррваль раньше, как бы ни внушали мне с детства, что пауки и все, что с ними связано, проклято, сейчас я действительно больше всего на свете желала именно этого.

И едва я почувствовала подушечками пальцев холодный камень, как вдруг пещера завибрировала.

– Осторожно, обвал! – закричал кто-то позади. Люди зашумели, в пещере начал подниматься гомон. А у меня под пальцами все сильнее дрожал камень.

– Эвиссаэш… – предупреждающе проговорил Джерхан, а потом вдруг замолчал, сжав мое плечо. Он тоже чувствовал что-то, я понимала это где-то внутри, словно между мной и им вдруг протянулась невидимая нить. Через сердца и души… а потом в руку и глубину камня.

Пещера дрожала всё сильнее.

– Отойдите дальше!

– Спасайтесь!

– Что происходит? – кричали со всех сторон.

А потом вся толпа людей начала в ужасе пятиться от нас, едва не давя друг друга, ведь узкая пещера не позволяла двигаться быстро. Поэтому, если бы сейчас произошел обвал, завалило бы всех.

Вот только я знала, что никакого обвала не будет. Перед глазами словно опустилась невидимая пелена зелени… как глаза Джерхана, как…

…священный хризопраз паучьей богини.

На сердце было спокойно, и разум был чист, как алмаз. Лишь в груди стучало глухо и быстро, больно.

А в следующий миг я толкнула камень, и стена пещеры на глазах с громким грохотом начала расходиться в стороны.

Люди закричали, а мне захотелось зажмуриться.

Я одновременно не могла поверить своим глазам и знала, что именно так и должно быть. То разрывающее грудную клетку чувство, что всю дорогу преследовало меня, росло и множилось, сейчас достигло апогея и вырывалось теперь сквозь кончики пальцев. Казалось, что оно вот-вот хлынет и через все другие доступные места: через рот, нос, глаза, которые уже светились колдовской зеленью. У меня было такое чувство, что я сама вот-вот превращусь в столб огня ядовито-зелёного цвета, как свет шаррвальских грибов.