«Только немного моих нервов», – мысленно добавляет Санаду… и невольно вспоминает о Валарионе.

– Чему ты улыбаешься? – Эзалон медленно поднимается по лестнице. – Опять в Академии случилось происшествие! Ничего смешного!

– Да, ты прав, – Санаду стоически пытается держать серьёзное выражение лица. – Но мы со всем разобрались. Студенты, как я уже писал, в безопасности. Под надёжным присмотром.

Эзалон скептически изгибает бровь:

– Хороший – условно – хороший присмотр только у твоей рыжей.

Он замирает, ожидая ответа, а Санаду возражает:

– Присматривают хорошо за всеми, а я всего лишь караулю возле Клеопатры иномирную сущность.

В столовой что-то разбивается, но Санаду и бровью не ведёт, понимая, что от белки нельзя ожидать иного: зверь ведь рыжий.

Тяжко вздохнув и покачав головой, Эзалон меняет тему:

– Значит, это вещество ослабило ментальную защиту.

– Да, – кивает Санаду: его любопытство в этот раз оказалось полезным: благодаря его наблюдению о единстве галлюцинаций удалось выявить снижение естественной ментальной защиты пострадавших, благодаря чему Ника смогла объединить сознания в одну общую связку. – Но даже если ослабленное состояние затянется, на обучение это не повлияет, ведь здесь им хватит защиты академического браслета.

– Это как раз понятно, – Эзалон тоже облокачивается на перила и несколько мгновений медлит, словно подбирает слова. – Не хочешь ли ты воспользоваться этой ситуацией, чтобы попытаться избавить Клеопатру от её щита? Всё равно надо бы это сделать.

Эзалон искоса наблюдает за Санаду, и тот прилагает усилие, чтобы сохранить бесстрастное выражение лица. Прекрасно понимая, что именно бесстрастное выражение в данной ситуации выглядит подозрительно. Но на большее его просто не хватает.

***

Пробуждение в другом месте после того, как уснула в лесу, развлечение так себе. Ни разу не…

Стоп.

Кажется, что-то подобное уже было.

Моргаю. Но обрамлённый серебряной лепниной потолок в виде звёздного неба никуда не девается. На вид небо будто настоящее. Если бы не попадающая в поле зрения лепнина по верхней части стен, на которых чередуются гладкие белые простенки со светильниками и цветные панно, изображающие разные пейзажи, словно двери в иные миры, я бы подумала, что кто-то не слишком умный спилил столбики балдахина и вытащил меня вместе с кроватью на улицу.