– Ну, ты же в менталистах разбираешься. И в менталистках тоже, через тебя же столько студенток прошло. Расскажи, какие вы… то есть они.

– Нежные, – трагично сообщает Санаду, – трепетные. С тонкой душевной организацией.

Император снова смотрит на него. А Санаду театрально изумляется:

– А ты разве не знал?

– Санаду, – на скулах императора вспыхивают золотистые контуры чешуек. – Я серьёзно спрашиваю.

– А я серьёзно думаю, что ты, если хочешь лучше узнать свою невестку, должен пообщаться с ней, а не выспрашивать у меня стереотипные представления о менталистах.

– Я не стереотипные представления спрашиваю, а практические знания, ты же со многими менталистами общаешься в процессе обучения!

– И что?

– Так расскажи, поделись впечатлениями, – предлагает император.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но Санаду кладёт ладонь ему на плечо:

– Давай ты как-нибудь сам, а?

– Тебе жалко, что ли? – хмурится император.

– Я могу рассказать, – изображает вселенскую печаль Санаду. – Но, поверь, я совершенно, абсолютно не разбираюсь в женщинах. Не просто немного не разбираюсь, а совсем-совсем. Боюсь, мои советы сделают хуже.

– Самокритично, – признаёт Ланабет и притягивает к себе мисочку медовых орешков с солью.

– Но, в принципе, я не против поделиться знаниями, – Санаду небрежно пожимает плечом, – если моей проблемой в Нарнбурне займутся немедленно, со всем тщанием и рвением.

– Какой проблемой? – император переводит взгляд с него на Ланабет и обратно. – Что опять случилось?

Ланабет поднимает чашку:

– Пока – ничего.

– И если вы поторопитесь, – намекает Санаду, – то ничего и не случится.

– Да о чём вы? – в голосе императора прорезается раздражение.