Горечь и жар кофе разливаются по языку Санаду, мысленно он мечется: ему не хочется являться на совещание после таких угроз, не хочется общаться с архивампирами, не хочется снова поднимать тему Мары и его возможной связи через неё с Неспящими, не хочется вырабатывать политическую стратегию действий в сложившейся ситуации. У него лекции и свои планы на сегодняшний день, в конце концов!

Но он правитель кантона, и нападение Неспящих на представителя правящего рода империи – ситуация, требующая как минимум общей линии поведения, а для этого надо встретиться и…

Четвёртый самолётик Санаду врасплох не застаёт. Едва только появляется белым росчерком, Санаду поднимает руку ко лбу, но самолётик мягко, по-доброму тыкается ему в ладонь. Рука безвольно опускается, горло Санаду сжимает спазм.

Он знает, чьё это послание.

Чувствует.

По отголоску пропитавших его эмоций.

По нервной дрожи от едва уловимого присутствия Мары на границе их способности ощущать друг друга. Всего миг, очень деликатно, как мягкое касание ветра – и это ощущение исчезает, потому что Мара отходит. Напомнив о себе, отступает, позволяя ему не убегать, не скрываться от неё на безопасное расстояние.

Ему всё ещё больно.

Он опускает взгляд на развернувшийся на его ладони листочек:

«Я не имею отношения к нападению на Новый Дрэнт, я о его подготовке не знала, иначе сказала бы тебе».

Тонкий фарфор лопается в пальцах Санаду, чёрные брызги разлетаются по столу, пятнают торопливо написанные слова.

– Почему всё так… не вовремя!

Санаду прикрывает глаза, фарфоровые осколки со звоном осыпаются на стол и ему под ноги.

***

Утром застать Санаду в особняке не удаётся. Возможно, он не ночевал дома или ушёл по какому-нибудь важному делу, вынудившему его отменить занятия некромантией, о чём предупреждают высланным на браслет сообщением.