– Что будем делать?

– Посмотрим, как лойтурцы строят свою крепость. Раз Карлу недостаточно доказательств заговора, мы их найдём.

Милош придерживал Стжежимира, чтобы тот не упал на заледеневшей дороге от Рыбацких ворот к пристани. После пожара предместья были перенаселены: все, кто жил раньше внутри городских стен, перебрались ближе к реке. Ежедневно из столицы отплывало несколько кораблей, и каждый был набит людьми, как бочка сельдью.

– Как бы корабль не затонул, – озабоченно произнёс Милош. – Он выдержит столько людей?

– Мы же не в море пойдём, только до Тихого лога, дальше половина пересядет. Я договорился с парой купцов, чтобы мы держались вместе.

– Ага, – недовольно поджал губы Милош.

Стжежимир вдруг поскользнулся, Милош удержал его на ногах.

– Осторожно.

Старик вдруг оказался удивительно хрупким и слабым в объятиях Милоша. Всё детство он испытывал к Стжежимиру смесь восхищения и лёгкого ужаса, учитель казался неустрашимым, почти всемогущественным, и неожиданно выяснилось, что глаза его слепо щурились на солнечном свету, что он был лёгким, как юная девушка, и дрожал на ветру от холода, даже будучи укутанным в тёплые меха.

– Куда ты направишься? Я хотел бы тебе написать.

– Это ещё зачем? – изогнул правую бровь Стжежимир.

– Чтобы знать, что ты цел и невредим, учитель, – Милош с почтением чуть склонил голову.

По улице сновали из стороны в сторону торговцы, рыбаки и моряки. Прохожие толкали друг друга без всякого стеснения локтями, мешками и корзинами, ругались на тех, кто задерживал движение, толкали тех, кому не помогала ругань, но Стжежимир всё равно замер на месте. Его пихнули со спины.

– Дай пройти! Шо встал?!

Но учитель не сдвинулся с места.

Милош стоял всё в той же позе: чуть склонив голову и спину, глядя на Стжежимира исподлобья с непроницаемым выражением лица.

– Ох ты, дубина, – Стжежимир вдруг скривился, точно съел луковицу целиком, и сгрёб Милоша в объятия, уткнулся лицом ему в грудь. Как Милош мог не заметить, что учитель усох и даже стал ниже? Когда-то они были почти одного роста, а теперь Стжежимир едва доставал ему до носа.

Руки сами собой обняли старика, погладили по спине.