— Я уже говорил тебе, что больше не твой сын. — Зарн услышал холод в собственном голосе, когда поднялся на ноги. Поднял крио-нож. — Ты можешь винить в этом только себя.

— Оссстановисссь! — Голос всеотца зазвучал властно, и Зарн почувствовал, как он пустил нить силы, но она не оказала на него никакого воздействия. Инстинктивно схватил силу, потянувшись к ней той частью себя, о которой до сих пор и не подозревал. Эта часть была похожа на жадную, голодную руку. Она высунулась из центра его груди и ухватилась за жизнь — первую жизнь, что нашла, чтобы накормить свой чудовищный аппетит. Как только ухватилась за силу, исходящую от всеотца, начала расти, всасывать его энергию и жизненную силу.

— Ну как, тебе нравится, отец? — холодно спросил Зарн, чувствуя, как сила внутри него начинает расти, в то время как сила его отца уменьшалась. — Каково это — быть тем, кто слаб.

— Нет! — Глаза всеотца снова стали красно-черными, но вместо малинового цвета его радужки были бледными, ржаво-красными. Они казались какими-то выцветшими, а его и без того бледная кожа начала приобретать пепельный оттенок.

«Это все из-за меня, — холодно подумал Зарн. — Потому что я его истощаю, убиваю», — эта мысль не вызвала ни боли, ни раскаяния. Чем больше силы он черпал у своего отца, тем меньше чувствовал. Тем меньше его волновало происходящее. И тем больше он хотел.

— Ссстоп! — прохрипел всеотец, опускаясь на колени. — Это было испытание, разве ты не видишь? Всего лишь испытание, сссын. И ты прошел его. Ты можешь править со мной, рядом со мной. Пожалуйста… нет… — Отец упал на бок, рот его был открыт в беззвучном крике, но Зарн все еще осушал его силы. Все еще голодная рука пыталась вобрать в себя как можно больше…

— Сын мой, остановись!

Сначала Зарн подумал, что это какая-то уловка отца, но голос, который услышал, был мягким и женственным, и в нем не было шипения.

— Остановись, — снова закричал голос. — Не забирай больше его сущность себе. Забирая его силу, его злую душу себе, ты запятнаешь злом свою душу!

Подняв взгляд, Зарн увидел женское лицо, прижавшееся к прутьям клетки. Это было то самое лицо, которое он помнил, что видел снова и снова в видениях, показанных отцом. При взгляде на это лицо его сердце едва не остановилось. Сердце уже начало ощущаться в груди куском твердого льда, но теперь болезненно пульсировало внутри, словно говоря, что еще не совсем замерзло.

— Мама? — спросил он, обходя упавшее тело всеотца. — Это ты? Это действительно ты?

— О, Зарн. Мой мальчик. — Она прижалась лицом к прутьям клетки и протянула к нему руки.