– Вам хочется за меня замуж, Бри?

Ректор встрепенулся, заставил себя улыбнуться. Вышло криво, словно губы передернула судорога.

– Нет, – со вздохом честно призналась Британи и, сделав короткую паузу, добавила: – Но я могла бы. Теперь могла.

– Разве что-то изменилось? Или Кевин Ташир оказался недостаточно мужественным?

Господин Лабриан встал и, обойдя гостью, остановился против окна. Лунный свет четко очертил его заострившийся профиль, придал лицу мертвенную бледность.

– Вы ведь любите его не за статус победителя, верно? Не потому, что он самый желанный мальчик в академии, верно. Подайте голос, Бри, или я в вас разочаруюсь.

– Нет, конечно!

Девушка воровато огляделась и положила кольцо на стол. Однако руку убирать не спешила. Почему, почему ей казалось, будто кольцо смотрело на нее с укором? Почему сейчас так тяжело? Вроде, все правильно, а на душе кошки скребут.

– Помните, мы с вами когда-то говорили о долге?

Гвен повернулся спиной к окну и вновь посмотрел на нее. Выражения лица не разобрать: оно тонуло в тени. Видел ли он кольцо? Британи полагала: да.

– Я поступил так, как следовало, только и всего. Порой… – Он замолчал, подбирая слова. – Порой это болезненно, но ничего не меняет, иного пути нет. Крис, тот, которым он стал… Ваш страх… Я не хотел превратиться в чудовище. Кто знает, чем бы обернулось обладание Чашей силы? На девяносто девять процентов я уверен, что сохранил бы рассудок, но оставался один процент Марша Видера. Перлис прав, я похож на него, только другого. Если бы Марш был просто безумцем, он не вошел бы в историю.

– А вам, вам разве не хотелось бы войти в историю? – оборвала экскурс в прошлое Британи. – С вашими способностями, амбициями?

– Хотелось, – усмехнулся Гвен. – Видите, я честен. Только сегодня я многое понял. Понял, что теперь не хочу. Три жизни – слишком большая плата за сомнительную мечту. Вдобавок я не смог бы сделать осуществить ваши мечты. Дружба, деньги – чудесные сказки, но они лишь суррогат счастья. Жизнь без любви – унылое существование.

– Вы?.. Вас?..

Голос Британи дрогнул, на глаза навернулись слезы. Она сентиментальная дура, раз не радуется дарованному счастью, а тревожится за ректора.

– Право, Бри, я не мученик! – Удивительно, ей удалось его рассмешить. – Топиться, вешаться не собираюсь. Я всего лишь убил собственного брата. Отец поймет, мать потом простит, а тетушка и вовсе найдет невесту, чтобы не забивал себе голову муками совести. Вы не разбили мне сердце, спокойно милуйтесь с Таширом в укромных уголках. Устав еще никто не отменял, за открытое попрание нравственности придется наказывать. И кольцо себе оставьте. В подарок.