Иллюстрация
Иллюстрация от Ланы Новиковой, благодарности от меня. А что скажут читатели про такую визуализацию?
Глава 20. Скажи мне, кто твой друг
Глава 20. Скажи мне, кто твой друг
— Если вам всё равно, куда ехать, почему бы не отправиться на юг, к теплу?
Вся романтика побега, будоражащее кровь нетерпение и вдохновение новой жизни исчезли, стоило потрястись в телеге пару сотен вёрст. Им на смену пришли сварливое бубнение и недовольство. Вдобавок, в первую же ночёвку в поле я ухитрилась простыть, и теперь после каждой брюзгливой реплики вынуждена была якобы незаметно вытирать нос рукавом. Вылечиться липовой настойкой, коей в брошенном доме осталось несколько десятков бутыльков, не представлялось возможным: рассудив, что жара в этом году ранняя, а лето вот-вот войдёт в свои права, я запихнула в сумку лишь одну склянку с лекарством, которая, по Великому Закону Подлости, вдребезги разбилась во время беседы с Тифой.
Вис, лежащий у моих ног, вроде как прикрывший широкополой шляпой лицо, не глядя вытащил из кармана платок (надеюсь, это был именно он!) и подал мне. Фыркнуть и отказаться не позволил радостно наполнившийся соплями нос.
— А разве я говорил, что нам всё равно? — изумился рыжий.
— Ты говорил, что надо бежать из Холмищ подальше.
— На север — это подальше.
— А на юг — поближе?! — съязвила я. — И, раз уж увёз с собой прекрасную даму…
Вис приподнял шляпу, чтобы скептически меня осмотреть — лохматую, замызганную и с шелушащимися губами.
— Да, прекрасную! — авторитетно повторила я, опустошив нос в предложенный платок, скомкав и запустив им в Когтистую лапку. — В общем, мог бы экипаж нанять поприличнее. Я уже отсидела всё, что можно, и начала отсиживать то, что нельзя.
Телега подскакивала на каменистой дорожке, забирающей всё выше. С каждым часом холмы росли и лысели, зияя сначала каменистыми провалами, потом проплешинами; вдалеке виднелись и вовсе полноценные горы, похожие на облысевших дедков с сиротливыми островками зелёной поросли в ушах и ноздрях.
— Лошадь была одна, а нас — четверо, — спокойно пояснил рыжий. О продаже норовистой кобылы, выигранной на торжище, он втайне жалел, хоть и не признавался. Но необъезженная, да к тому же, настолько приметная лошадь (и да, одна на четверых!) принесла бы в пути не больше пользы, чем Мелкий, втихаря разоряющий сумки с провизией. — А с полученных за неё денег нам ещё неизвестно сколько предстоит жить. Хотя мы, конечно, путешествовали бы с куда б
— Деньги главы семьи — это деньги семьи. А моя нычка — это моя нычка, — отрезала я, звякнув кошелём. О том, что сама не оплатила подобающий почтенному возрасту экипаж, я тоже скорбела, но, как и Вис по Норовистой, вздыхать себе не позволяла. Да и поздно уже: попроси мы развернуться молчаливого глуховатого слепца-возницу, неспешно развозящего по селениям остатки (скорее, останки) перезимовавшего плесневелого зерна, он бы сбросил нас с повозки так же невозмутимо, как пустил.