— Вообще, я хотел сказать «соизволила бы обворовать того купца на выезде», так что нычка пусть остаётся на твоей совести.

— А купец — на твоей.

— И она вполне это выдержит!

Мешки с зерном заворочались, вздулись и явили помятого Мориса, решившего доспать упущенное ночью в пути.

— А ежели ногастой что не нравится, — проворчал он, — дорожка вон она! — он сплюнул под колёса, но именно в этот момент (чисто случайно, хо-хо!) телега подпрыгнула на камешке, и челюсть коротышки звучно звякнула. — В обратном направлении, не заблудишься! — невнятно закончил он, бережно ощупывая подбородок.

Я мстительно запустила к коротышку крепеньким яблочком, до которого пока не успел добраться горняк.

— Не ревнуй, Мори! На твоё место главного ворчуна команды я ни в коем случае не претендую!

— Команды! — Мелкий выдавил столь широкую улыбку, что, если бы возница оглянулся в этот момент на восседающего прямо за его спиной здоровяка, предпочёл бы кубарем скатиться в колючий облезлый куст на обочине. — Мы команда, ага!

— Это трое — команда! — не унимался Морис, пытаясь надкусить яблочный бочок и страдальчески морщась. — А четверо — уже толпа.

— Что ж, — я напоказ вздохнула и утёрла совершенно сухие глаза. — Ты прав. Мы будем по тебе скучать. Зато как Тифа обрадуется!

При звуке прекрасного имени Морис сначала нырнул в ворох поклажи — только округлый зад торчать остался, и только потом сообразил, что угроза больше походит на шутку. Как выяснил на собственном опыте коротышка, от удовлетворённой женщины сбежать в разы сложнее, чем от неудовлетворённой. Главная холмищенская профурсетка отправилась сторожить возлюбленного к выезду из города, справедливо рассудив, что рано или поздно Морис через ворота проедет. А дождавшись, попыталась сдёрнуть его с тюков и почти успешно запихать в авоську, предварительно заткнув рот чем-то подозрительно кружевным. «Дорогие друзья» при этом скалили зубы и утверждали, что не могут разобрать ни слова в мольбах о спасении, а я так и вовсе предлагала вознице ускориться, пока коротышка не вырвался и не нагнал нас. За что теперь и расплачивалась. Карлик, конечно, маленький, а мстительности в нём на двух горняков хватило бы.

— Ты мне тут не угрожай! — потряс он крошечным кулачком. — Мы тебя саму не звали!

— Звали, — лениво поправил Вис.

— Очень звали! — подтвердил Мелкий.

— Но она же отказывалась! — Морис оскорбился так, как будто ему открыли, что медовые леденцы не на берёзах растут, а стоят денег. — Вот почему передумала, а?

Я покосилась на бельчонка. Лежит с невозмутимым видом, ногу на ногу закинул, мерно посапывает… Сама невинность! Вот точно что-то задумал!