Серпантин дороги оплетал гору, сужался и неизбежно тянулся вверх. Мы четверо неосознанно сдвигались всё ближе к центру повозки, хотя, оступись величавые волы, вниз полетели бы и тюки с зерном, и мы дружной компанией, и невозмутимый возница. Мне вдруг подумалось, что, будь он зрячим, ни за какие деньги не отправился бы к горнякам. А так дорога и дорога. Кто её знает, ромашковое поле на обочине или ощерившийся камнями обрыв? Я, к сожалению, опасность не только видела, но и чуяла всем телом, хоть и не проводила ни одного ритуала, дабы заглянуть в будущее, и даже карты раскинуть не пожелала, дабы не подкармливать засевшие в груди страхи.

Каким чудом торговец доставил нас на место, я так и не поняла. Его поначалу казавшаяся забавной молчаливость, плохой слух, заставляющий на привалах трижды повторять каждую просьбу, и вполне реальная, а не надуманная, слепота теперь вызывали не сочувственную улыбку, а чистейшее уважение, замешанное на желании больше с ним не путешествовать ни при каких обстоятельствах.

— М! М-м! — строго велел торговец, когда волы поравнялись с огромным, размером с дверь, обшарпанным указателем на развилке.

— Понял, — деловито кивнул рыжий и, опершись о борт телеги, перемахнул его прямо на ходу.

Возница и не подумал придержать волов — и без того едва ноги переставляли. Слепо выставил ладонь — пальцы аккурат мазнули по кончику носа подоспевшему вору.

Отдав оговорённую вторую половину платы (слепой едва мазнул по монетам мизинцем, пересчитывая, и, уверена, не просчитался ни на медьку), Вис поторопил:

— Слезайте, прибыли. Дальше наш дорогой друг никого не повезёт: его горняки знают, а чужаков не любят. Он за нас не поручится.

— Ну и шёл бы он… — прошипел вслед вознице Морис. Слепой поднял руку, увенчанную неприлично сложенными пальцами, и от дальнейших комментариев воздержался.

Ветер рванул воротник моей куртки, крутанулся вокруг отшлифованного временем столба и скрипнул указателем.

— Что здесь написано? — пришлось задрать голову, чтобы рассмотреть похожие на морщины древесной коры буквы.

— Наречие горняков, — пояснил Вис. — Название селения. Точного перевода на наш язык, пожалуй, не найти…

— Неприятности, — надулся Мелкий. Он смотрел на указатель насупившись, как ребёнок на калитку, за которой ждёт мамаша с ремнём наготове. — По-вашему — «Неприятности». Моя родная деревня.

Я приподняла воротник и поправила на плече сумку. Только новых неприятностей мне не хватало! Едва от старых ноги унесла…

— А не потому ли, — я подозрительно пихнула бельчонка в бок, — тебе так была нужна ведунка? Дельце у тебя здесь, значит…