— С тех пор, как ты отдала мне дар, я не хотела жить.

— Ну, а я не хотела умирать, — бабуля растянулась на песочке, заложив руки за голову. — Но так уж получилось. Ты поплывёшь али как?

Я уже вошла в реку по колено, но всё равно твёрдо заявила:

— Ни за что!

— Иначе их убьют.

— Иначе их убьют, — эхом откликнулась я. Убьют… без меня. А значит, я должна быть с ними.

— Угу, — она не смотрела в мою сторону, продолжая нежиться на солнце этого берега. На ласковом, тёплом солнце взорвавшегося зеленью мира, полного света. — При случае передай своему хахелю от меня кой-чаго.

— Ты ещё не наговорилась с Висом?

Старуха гаденько захихикала:

— Заметь, не я его твоим хахелем назвала! Ты сама об этом подумала. Я про того, который противный. Передай, что я его туточки жду. И что далеко не все переплывают реку. Некоторые в ней тонут.

Вода поднялась до пояса и, словно живая, стремилась выше. Обжигала, выдавливала воздух из груди…

— А с чего ты взяла, что я из тех, кто переплывёт?

Она села и открыла глаза. Внимательно долго и испытующе смотрела.

— С того, что ты — наследная ведунка.

— Ведунка! — колоколом отозвался кто-то с того берега. — Ведунка!

Я смотрела вперёд и вспоминала. Рыжие волосы, яркие, как огненная вода. Тёмные глаза. Ямочку на подбородке и ехидно вздёрнутую бровь.

Наверное, я не доплыву.

Но не попытаться — куда хуже.

Один глубокий вздох — и нырок вперёд, в пламя, проникающее в грудь, завивающееся узором под кожей. Я боролась с потоком, сражалась, силилась вынырнуть на мгновение и вдохнуть, а поднимаясь над поверхностью понимала, что жар никуда не делся. Он повсюду. Всегда был. В воде. В воздухе. Во мне.

Я не доплыву. Поток сильнее. Алая вода спалит меня, утащит на дно. Если буду бороться. А что если?…