Мои мальчишки, прорываясь через завесу дождевых потоков, наносили удар за ударом: кулаки, ножи, меч… Без толку!

Я чудом увернулась от пущенного мной же проклятия слепоты — Кай вернул его зеркалом, растопырив пальцы. Проклятие нашло несчастного Полоза, невидяще зашарившего по земле, завывшего зверем и вылезшего на поле брани.

— Полоз! — Вис метнулся к другу. — Руку! Руку давай!

— Брось меня, брось! Я не заслуживаю… Брось! — хныкал воришка, но стоило молнии ударить в шаге от него, взвизгнул и передумал: — Спаси меня, спаси! Лис! Лис, где ты?!

Когтистая лапка подхватил лжеца под мышки и потащил прочь из-под ударов, а Кай, хохоча, сильно топнул — и прямо возле них земля просела, провалилась, осыпавшись камешками.

— И зачем ты спасаешь этого предателя, мальчик? У вора появилась честь?

— Ничего подобного! — пыхтя, рыжий отволок приятеля от ямы и сгрудил, как кучу старого тряпья: — Просто ты мне не нравишься сильнее, чем он!

— А ты, сладкая? — не унимался старик. — Защищаешь детишек? Сама знаешь, они не проживут столько, сколько мы! Какой смысл в их жизни, если она оборвётся через тридцать-сорок лет?

— Зато эти тридцать-сорок лет я им буду об этом напоминать! — я дёрнула на себя незримые поводья, и старик упал, подсечённый порывом ветра, но снова вскочил. — Слыхали, парни? Я вам этим долгом…

Морис охотно закивал:

— Ногастая, можешь мне всю плешь этим проесть, только, умоляю, пригробь сморчка!

Природа буйствовала. Воздух и ветер смешались с водой, невидимые простому глазу обрывки заклинаний тополиным пухом вились вокруг. Мы бахвалились, отпускали едкие комментарии и не сдавались, но продолжали отступать к обрыву. Горняки сжимали кольцо, не давая сбежать, а Кай всё смеялся, смеялся, наслаждаясь торжеством смерти, сумасшествием, в которое сам давно нырнул.

— Некуда бежать, сладкая. Ты уже поняла, что вы проиграли?

Да, проиграли. Потому что я не умею сражаться, потому что боюсь отдаться на волю силы, потому что артефакты рассыпаются в пальцах, а позволить магии накрыть меня приливной волной куда страшнее, чем умереть.

— Но и ты не выиграешь, — заметила я. — Старый, нелюбимый, мучимый язвами. Нас ты, может, и убьёшь, но и сам останешься таким. Навечно, Кай. Навечно! Я знаю, что это такое. Прекрати бойню и, возможно, я смогу исправить…

— Я проиграю? Я?

Я пропустила один сглаз, не сумела отразить. Мы уже допятились до края скалы, и Мелкий, стоящий ближе всех к нему, оступился.

— Тихо-тихо-тихо! — Морис и рыжий схватили его почти одновременно, мешая свалиться в пропасть.

— Я выиграю в любом случае, сладкая. А ты в любом случае умрёшь. Но…