«Теперь на мне можно жарить яичницу!» – мелькнула нелепая мысль.

Лучше бы эта мысль не приходила её в голову. Столкновение столь противоречивых чувств, как столкновение холодного и раскалённого воздушных фронтов, чревато бурями.

Девушка влетела в спальню, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание. Она бросилась на кровать, плача и смеясь, понимая, что с ней происходит самая настоящая истерика, и что, если не остановиться, то может произойти что-нибудь ужасное!

Ни в чём не повинная подушка была жестоко скомкана и смята, а ещё укушена, но это не помогло. И тогда её швырнули о стену! Как ни странно, последнее действо возымело некий эффект. Анджелика вдруг села, чувствуя внутри себя пустоту и даже какой-то сквозняк. Она была как кувшин, из которого выплеснули воду, но влага обильно покрывала стенки изнутри. И это были горячие капли! Вот теперь в ней гуляет холодный воздух, леденит нутро, в то время как оболочка ещё не остыла…

Шаги, раздавшиеся сзади, заставили её сесть на кровати и гордо выпрямиться.

– Я всё ещё сержусь на тебя, уйди! – приказала Анджелика, не поворачивая головы, и стараясь голосом выразить всю полноту своего внутреннего холода.

– Не смею противиться вашей воле, сеньорита Анджелика, тем более что я целиком и полностью заслуживаю ваш гнев! – прозвучал с порога красивый бархатный голос. – Но прежде чем удалиться, позвольте мне принести вам свои глубочайшие извинения!

Девушка обернулась. В дверях стоял смущённо улыбающийся Барбарус, который, тем не менее, принял изысканно вежливую позу, говорящую о подлинно высоком вкусе.

Ах, да! Она оставила дверь открытой настежь, иначе, вежливый капитан никогда бы не вошёл без стука.

Странно, но Анджелика, почему-то, испытала облегчение от того, что это не Драся. Своему бывшему гонителю, она была сейчас даже рада. (Почему?) Может быть, потому что в данный момент была не готова к примирению с возлюбленным, а продолжать ссору ей самой уже не хотелось. Что же касается уединения, которое она только что испытала, то девушка вдруг почувствовала, что совершенно не хочет оставаться одна. Ей нужна была компания, и капитан Барбарус подходит для этого ничуть не меньше любого из друзей. Даже больше, потому что всё, что ей могут сказать сейчас самые лучшие друзья, она знала наперёд.

– Входите, сеньор Бодакула, – сказала Анджелика, вставая и указывая ему на скамью, стоявшую у стены. – Присаживайтесь, хотите вина?

Что капитан Барбарус ответил насчёт вина, она не расслышала, но сочла правильным наполнить два кубка «козьей кровью» и протянуть один из них гостю. Тот, всё так же вежливо, поблагодарил её, прикрыл за собой дверь, но сел на скамью не раньше, чем это сделала принимавшая его дама.