– Ты прямо учёный философ! – съязвила Анджелика, укладываясь на него сверху и поставив локти ему на грудь, чтобы ладонями подпереть подбородок. – Так что же, выходит это хорошо, что я шлюха?

– Если забыть про всю ту грязь, которой дураки вымазали это понятие, то это просто великолепно!

Анджелика на минуту задумалась, глядя куда-то в пространство.

– А ты знаешь, что люди сказали бы о тебе, если бы узнали нашу историю? – спросила она, посмотрев ему прямо в глаза.

– Догадываюсь, – кивнул Драся. – За время жизни среди людей я неплохо изучил их обычаи, в том числе и взгляды на то, о чём ты говоришь. Они сказали бы, что я плохой или даже совсем никакой мужик, раз уступил кому-то свою бабу, хотя бы на время. Так?

– Угу!

– Я покажу тебе кое-что.

Анджелика села на кровати, а Драся встал и вытащил из ножен большой двуручный меч, стоявший прислоненным к стене. Это громоздкое оружие казалось совершенно нелепым в помещении, несмотря на то, что их спальня была просторной. На самом деле такие клинки предназначались для битвы в поле, а в любом месте с ограниченным пространством сразу теряли свои преимущества, превращаясь в обузу, стесняющую движения фехтовальщика.

Девушке и сейчас показалось, что он заденет стены, но этого не случилось. Драся крутанул клинок в руках, и тот словно исчез в воздухе, превратившись в прозрачный веер!

– Подкинь тарелку, – попросил он, кивнув в сторону оловянной тарелки, стоявшей на столе.

Анджелика поняла, что сейчас произойдёт, но результат превзошёл её ожидания. Подброшенная в воздух тарелка тихо звякнула, но на пол упали не две половинки тарелки разделённой по диагонали, а небольшое блюдце и широкое кольцо обода. Донышко тарелки было аккуратно отделено от верхнего края.

– Старина Ванхаген научил, – улыбнулся Драся. – У Барбаруса так не получится, хоть он очень хороший фехтовальщик.

– Значит, у него совсем не было шанса на победу? – задумчиво произнесла Анджелика.

– Ни малейшего, – подтвердил Драся.

– Получается, что я законченная дура!

– Ты беспокоилась обо мне, что же тут глупого?

– Я понимаю, но что ты этим хотел сказать? Ведь речь, в данном случае, идёт о других вещах.

– Я хотел сказать, – ответил Драся, убирая меч, – что, если рассматривать Барбаруса, как соперника, то он мне не ровня, хоть знать ему об этом не обязательно. Это означает, что я не отступил перед его силой в борьбе за тебя, как это можно было бы подумать, ведь отступает проигравший, а я не проигрывал. Единственно, кому я мог уступить, так это тебе!

– Получается, что ты уступил мне?

– Нет.