В тот момент, когда мы вошли в двойные двери медицинского крыла, я начал действовать. Да, у нас был невероятно опытный целитель с многолетними знаниями. Ума могла залатать кого угодно и что угодно, если у неё были нужные инструменты. Но я не мог остановиться. Так было всегда, сколько я себя помню, в тот момент, когда моей семье что-то было нужно, я был рядом. Я просто должен был быть.

И Ума не возражала против дополнительной помощи. Уже одетая в платье с длинными рукавами, с перчатками, закреплёнными на руках, и тканевой маской, закрывающей рот, она была готова встретиться лицом к лицу с чем угодно. Она, должно быть, слышала наш разговор через стены, использовала тени, чтобы помочь ей расшифровать то, что было необходимо для ухода за нашими гостями. Нежно-голубые глаза встретились с моими, и морщинки на её лбу стали глубже.

Мы работали бок о бок, откидывая совершенно белые простыни с коек. Пока она тянулась за серебряными подносами с медицинскими инструментами и бинтами, я помогал Калему уложить дремлющую Каори на первую койку, а затем переключил своё внимание на Гейджа. Как он всё ещё стоял, было выше моего понимания. Кровоточащая рана на его животе начала источать кислый запах, и я нахмурился. Инфекция. И, судя по обеспокоенному взгляду Коста, он тоже это знал. Он стоял рядом с Феликсом, баюкая его на руках, пурпурный шар на его голове вращался каждые две минуты с новым предсказанием, которое Кост должен был расшифровать. Я надеялся, что он принесёт Косту некоторое облегчение. Доказательство того, что с Гейджем всё будет в порядке, даже несмотря на то, что Феликс не смог запечатать рану, и что бы ни было в этом яде, оно разрушало внутренности Гейджа.

Ума бросила один взгляд на его рваную рану и побледнела.

— На раскладушку. Сейчас. Сними свою рубашку.

Он споткнулся, когда шагнул к раскладушке, и я инстинктивно протянул руку и поддержал его. С бессловесным ворчанием он позволил мне взвалить на себя его вес и уложить на койку. Затем мы сняли с него рубашку. Хотя он и не был членом Круора, ему нужна была помощь. Он был бы не первым Заклинателем, которому я изо всех сил старался помочь. Бросив быстрый взгляд в сторону Лины, я, как надеялся, ободряюще кивнул ей. Она даже не смогла выдавить улыбку, и моё сердце сжалось при виде этого. Она стояла в открытом дверном проёме, ведущем в холл, с пепельно-серым лицом и едва сдерживаемыми слезами. Рядом с ней Рэйвен казалась статуей. Её некогда горящие глаза потеряли весь свет, и её отсутствующий взгляд вообще ни на что не был направлен. Истощение. Отчаяние. Потеря. Все эмоции я узнавал слишком хорошо.