Он издает чуть слышный стон, зарывается пальцами в мои волосы и наклоняет мою голову сильнее.

Я ожидаю, что он набросится на меня, вопьется в меня, разорвет меня зубами. Но это же Хадсон, спокойный, вдумчивый, осторожный Хадсон, и в его планы определенно не входит разорвать меня зубами, хотя его рот прижат к моей яремной вене.

– Пожалуйста, – шепчу я.

Его губы легко скользят по моему плечу.

– О боже, – выдыхаю я.

Его язык поглаживает мою ключицу.

– Сделай это, – призываю я, когда его клыки легко царапают чувствительную кожу за ухом. – Сделай это, сделай, сделай!

Он издает низкий звериный рев, и мое тело напрягается, как проволока, натянутая под куполом цирка, пока я жду. И жду. И жду.

– Хадсон, пожалуйста, – прошу я. – Мне больно. Я…

И он вонзает зубы в мое горло.

Меня пронзает острое удовольствие, из горла вырываются стоны. Хадсон застывает, похоже, он готов оторваться от меня, но я отчаянно, безумно вцепляюсь в него, прижимаю его к себе.

Он рычит в ответ, сжимая мои бедра, и начинает пить.

И тогда я кричу, кричу не от боли, а от взрыва, который сотрясает меня до самого основания.

Он не останавливается и продолжает пить мою кровь, пока его руки блуждают по моему телу. И я никуда не могу уйти от жара, и нет конца чувствам, бушующим внутри меня.

Есть только пламя, есть только огонь. Он сжигает все мои барьеры, испепеляет все камни преткновения, которые я установила на нашем пути, захватывает все, пока я не теряю способность думать и не понимаю, что могу делать только одно – гореть.

Должно быть, Хадсон чувствует то же самое, потому что, даже когда он перестает пить мою кровь, даже когда он отрывается от моей шеи и зализывает мои ранки, заживляя их, он не перестает касаться меня. Его руки везде, его рот везде, и мне хочется только одного – доставить ему такое же удовольствие, какое он доставляет мне.

Я тянусь к его рубашке, стягиваю ее через голову, и теперь мой рот тоже оказывается везде. Он стонет, его ладони опять обхватывают мой зад, он ведет меня к кровати. И когда он ложится рядом со мной и его длинное гибкое тело прижимается к моему, мне становится так хорошо, как не было никогда.

Когда я думаю об этом, мне становится немного страшно. Потому что это Хадсон, и все во мне кричит, что если я впущу его, если выберу его, то потерять его будет невыносимо.

Я отстраняюсь всего на секунду, и Хадсон приподнимается на локте и смотрит на меня вопросительно и настороженно.