– Точно, – добавляет Мекай. – Не в обиду будь сказано, но ты и так наводишь на всех жуть. Никому из нас не хочется увидеть еще и версию, лишенную души, благодарим покорно.

– Не говоря о том, что прошла уже целая неделя с тех пор, как кто-то пытался нас убить, – шутит Флинт. – Думаю, это означает, что нам пора что-то предпринять, разве не так?

Джексон улыбается, и на мгновение я вижу перед собой прежнего Джексона, того, который прислал мне «Сумерки» и рассказывал несмешные шутки. Того, которого я когда-то любила.

Мое сердце снова разрывается, когда я понимаю, что так оно и есть – что я любила его когда-то. Я пытаюсь взять эти слова назад, пытаюсь убедить себя, что это была всего лишь случайная мысль. Что это ничего не значит.

И тут мне становится ясно, что это вообще не важно. Я могу исправить это, могу исправить то, что случилось с Джексоном. Мне надо сделать только одно – восстановить то, что разорвало его душу. Мне надо отыскать Корону, как мы с Хадсоном и планировали. И тогда мы сможем использовать ее, чтобы разорвать узы нашего сопряжения, как мы и договаривались несколько недель назад.

У меня екает сердце, когда я вспоминаю эти последние дни, которые я провела с Хадсоном, но я не обращаю на это внимания. И говорю себе, что это не важно, как не важны и слезы, подступившие к моим глазам. Возможно, до этого не дойдет. Возможно, если мы добудем Корону, нам удастся использовать ее магическую силу для того, чтобы просто исцелить душу Джексона.

Но если из этого ничего не выйдет, если мне придется выбирать между тем, чтобы остаться с тем парнем, который хочет меня, но может прекрасно прожить и без меня, и тем, который без меня впадет в безумие, то выбора не будет. Ни у меня, ни у Хадсона, потому что я точно знаю – он сделает точно такой же выбор.

Джексон – его младший брат, тот мальчик, для которого он вырезал деревянную лошадку. Тот, по кому он так долго грустил. Он ни за что не позволит ему потерять душу, если в его силах этому помешать.

Подумав об этом, я поворачиваюсь к Хадсону. И когда наши взгляды встречаются, понимаю, что он уже принял то, к чему я только подхожу – что вселенная просит нас сделать выбор между узами нашего сопряжения и парнем, которого мы оба любим. Парнем, которого мы потеряем навсегда, если сделаем неправильный выбор.

Само по себе это доказывает, что выбора у нас нет. И, возможно, никогда не было.

– Прости, – одними губами произношу я.

Хадсон не говорит ничего. А просто кивает и, повернувшись, идет прочь.

Глядя ему вслед, я невольно вспоминаю тот день, когда он сказал мне, что никогда не заставит меня выбирать между ними, потому что знает – я выберу не его.