Отвечая, он не смотрит на меня, но не перестает крепко-крепко сжимать мои руки.

– Я знал, что со мной что-то не так – ведь это продолжалось уже несколько недель. Поэтому, когда я последний раз был в Лондоне, я обратился к врачевателю.

– И что он сказал? – спрашиваю я, и мне хочется заорать на него за то, что он так долго молчал. Хочется попросить его наконец выложить все, чтобы я поняла, насколько серьезный у меня повод для беспокойства. Потому что сейчас у меня такое чувство, будто мне надо распсиховаться всерьез. По полной.

– Он сказал… – Его голос срывается, он пару раз сглатывает и начинает опять: – Он сказал, что, когда узы нашего сопряжения были разорваны, вместе с ними разорвались и наши души.

За моей спиной Мэйси потрясенно ахает, но больше никто не издает ни звука. Я не знаю даже, дышат ли они. Лично я не могу дышать.

– В каком смысле? – спрашиваю я, когда мне наконец удается вобрать в легкие немного кислорода, и на это раз голос срывается уже у меня. – Как наши души могли разорваться? Как они могут… – Я заставляю себя замолчать и просто послушать его. Он явно в куда худшей форме, чем я, потому что моя душа – и мое тело – в порядке.

– Это случилось потому, что наши узы были разорваны против нашей воли – и с такой силой, что это едва не уничтожило нас обоих. Ты помнишь?

Помню ли я? Он это серьезно? Мне никогда не забыть той муки, никогда не забыть того, что тогда я чуть было не сдалась навсегда. Никогда не забыть лица Джексона и того, как Хадсон заставил меня подняться со снега.

– Конечно, помню, – шепчу я.

– Почти сразу после этого ты оказалась сопряжена с Хадсоном, и врачеватель уверен, что его душа обвилась вокруг твоей, не дав ей распасться, так что с тобой все будет хорошо. Но я…

– Ты остался один, – договариваю я, чувствуя, как на меня всей тяжестью давят страх, печаль и чувство вины.

– Да. И поскольку им не за что держаться, куски моей души умирают один за другим.

Флинт издает какой-то ужасный звук, Лука шикает на него, но уже поздно. От этого звука в глазах Джексона вспыхивает боль, а по моей спине бегают мурашки.

– Что это значит? – спрашиваю я. – Что мы можем сделать?

– Ничего, – отвечает он, пожав плечами. – С этим ничего нельзя поделать, Грейс, остается только ждать, когда моя душа умрет целиком.

– И что тогда? – шепчу я.

Он горько усмехается.

– Тогда я превращусь в то чудовище, которым все считали меня с самого начала.

Глава 101. Склей мое сердце

Глава 101. Склей мое сердце