По моим щекам текут слезы, тело сотрясают рыдания, и я понимаю, что мне надо остановиться, надо взять себя в руки и передохнуть. Но я чувствую, что Флинт находится между жизнью и смертью, так что сейчас или никогда. Либо я все исправлю, либо ему конец. И я держу руки на его ране, изливая в него всю силу, которую могу найти в себе. К нам несется человековолк, сейчас он набросится на нас. А я потратила уже столько сил, что их во мне не осталось даже для того, чтобы сменить обличье.

Но в самое последнее мгновение рядом оказывается Мэйси и обращает человековолка в камень. Его тело падает со скалы прямо в горячий источник.

– Джексон сказал мне, что произошло, – говорит она. – Я с тобой. – Она творит еще одно заклятие и отделяет нас ото всех магической стеной.

Хадсон успевает протиснуться к нам до того, как стена смыкается, смотрит на меня и протягивает руку, чтобы я смогла выкачать из него еще больше силы. Но тут его взгляд падает на тело Луки, и он замирает.

– Он пытался защитить Флинта, – говорю я, беря его запястье, чтобы выкачать из него еще немного магической силы. Немного, потому что я знаю, зачем он явился на этот раз – не затем, чтобы дать мне еще силы, а затем, чтобы положить всему этому конец раз и навсегда.

– О ком ты говоришь? – спрашивает Мэйси и оглядывается по сторонам.

При виде мертвого тела Луки она вскрикивает, и ее глаза наполняются слезами.

– О нет, – шепчет она, и я знаю – сейчас она думает о Зевьере.

Я ожидаю, что ее магическая стена падет, потому что трудно контролировать магию, когда тебя обуревают эмоции, но этого не происходит. Напротив, моя кузина стискивает зубы, продолжая направлять свою волшебную палочку на стену, а другую руку протягивает мне.

– На этот раз используй мою силу, – говорит она. – Хадсону его сила нужна больше.

Значит, она тоже понимает, зачем он здесь.

Я начинаю выкачивать ее энергию. Эта энергия так отличается от той, которую я получала от Хадсона, Джексона и Реми, что поначалу я не могу понять, выкачиваю я из нее какую-то силу или нет. Но затем я чувствую ее – легкую, женственную, мощную, не похожую на то, чем я пользовалась прежде – и начинаю выкачивать столько, сколько можно, чтобы не оставить Мэйси совсем без сил.

За стеной все так же слышатся крики, и я смотрю на Хадсона. Видно, что ему невыносимо тяжело.

– Грейс, – шепчет он, и я киваю. Потому что знаю, о чем он хочет спросить. Знаю, что ему нужно мне сказать.

Он единственный, кто может нас спасти. Единственный, кто может положить всему этому конец. Но чего это будет ему стоить? Все боятся его, боятся того, что он может сделать. Но это только потому, что они не знают, как он ненавидит свою способность к разрушению, как желал бы избавиться от нее.