– Как выглядел этот человек? – спросил Талин у Дру.

Стражник был крупным мужчиной, но его голос дрожал, когда он ответил.

– О-он был одет в плащ, так что я не разглядел его как следует. Но он был очень бледен, со странными глазами, похожими на две полные луны.

Талин и я обменялись взглядами.

– Нам нужно идти, – сказала я.

Талин потер пальцами подбородок.

– Мы понятия не имеем, куда он ее увез. Нам нужно собраться с мыслями и подумать об этом логически.

– По логике вещей, Сирен – единственный человек, у которого есть причина причинять вред Зои, – пробормотала я. – Если твоя мать и могла капитулировать ради чего-то, то только ради нее.

Талин кивнул и расправил плечи.

– Мы сразу же пустим гончих по следу. Он не вернулся бы в Новый Замок, не тогда, когда он уже занят нашими людьми.

– Нам следует разделиться, – сказал Оморес. – Таким образом, мы сможем охватить большую территорию.

Талин отдал еще несколько приказов, затем повернулся к матери.

– Я знаю, что ты хочешь помочь, но я думаю, что тебе следует остаться здесь, на случай, если Зои вернется домой.

Она категорически отрицательно покачала головой.

– Если ей удастся сбежать от Сирена и она услышит, как кучка незнакомцев зовет ее по имени, она вполне может остаться в укрытии.

Талин посмотрел с сомнением, но кивнул.

– Хорошо. Постарайся не волноваться, мама. Мы найдем ее.

Мне оставалось только предполагать, что Сирен, должно быть, в еще большем отчаянии, чем когда-либо прежде, чтобы рискнуть прийти сюда и похитить Зои. Тем не менее, она была бесполезна для Сирена мертвой, и без моей крови или нашей связи, чтобы подпитать его, мы просто могли бы поймать его.

Мы все отправились в конюшню, чтобы подготовить наших лошадей. Вдалеке я слышала лай собак, ожидавших начала поиска. Стражник признался, что проскользнул в комнату Талии и забрал Зои, пока она спала, завернул ее в плащ и каким-то образом прокрался мимо остальных. По его прикидкам, это было около пяти часов назад.

Талин разделил всех на группы по три человека, оставив Талию и меня с ним. Талия ехала верхом на своей белой кобыле, и, хотя она, казалось, успокоилась, выглядела все же измученной.