Я попятилась назад, пока не уперлась спиной в стену рядом с остатками гобелена.
Дариус стоял на месте, но сбоку у него был меч.
– Мне жаль, Эвран. Правда.
Было слишком поздно для извинений. Эвран был полон ярости и ненависти, он не мог здраво мыслить.
– Ты сделал с ней это!
– Я не хотел. – Дариус бросил меч и поднял руки вверх.
– Я говорю не только об этом. Ты использовал ее силы во зло, хотя все, чего она хотела – это творить добро. Ты сделал ее жизнь невыносимой.
– Я спас ее.
Эвран замер, хотя его тень все еще была огромной, чудовищной.
– О чем ты говоришь? – Я неуверенно поднялась на ноги, изо всех сил стараясь не запачкать пол черной кровью.
– Я нашел ее на дороге, когда она была совсем молодой. Ее поймала Белль Сабин и собиралась убить. Я уничтожил это скверное существо, чтобы спасти Маргане жизнь. Когда я привез ее во дворец и предложил работу, она нашла в кладовой старый ткацкий станок. Тогда-то и проявился ее дар. Она была так благодарна, что попросила остаться.
– Ты лжешь! – Голос Эврана прозвучал, как прерывистый, ломкий крик. – Она бы никогда не начала добровольно на тебя работать.
– Они все так делают, – сказал Дариус, все еще пугающе спокойный. – Когда маги понимают, что, работая на меня, могут добиться с помощью своих способностей большего, чем когда-либо могли сами по себе, то практически умоляют меня позволить им остаться.
Я вспомнила, как Маргана мечтала, что ей больше никогда не придется ткать. Наверное, она жалела, что вообще стала работать на Дариуса, особенно когда у нее родился ребенок. Но откуда ей было знать, на что он способен?
Дариус безрассудно продолжал, как будто не видел, как дюйм за дюймом увеличивается тень Эврана.
– Твоя мать выбрала свою судьбу. Как и мать Лиоры. Как и сама Лиора.
– Моя мать? – Ошеломленная, я сделала шаг вперед.
Без предупреждения тень Эврана бросилась вперед, и ощущение, которое я испытала, когда она надо мной пронеслась, было таким ужасным, что я вжалась в стену.
– Эвран! – закричала я, но он не слышал меня или предпочел не слышать.