А запросто. Я узнаю адрес этой квартиры, позвоню в полицию, а дальше пусть сами разбираются! Передают Теля органам опеки, ищут родственников, ждут мать или звонят отцу, то есть настоящему Вячеславу Станову. Меня это уже не касается! Только бы на самом деле выйти на свободу и вернуться к прежней нормальной жизни.

Нормальной? Прежней?

Я возвращаюсь в кабинет Карины-Кнары и застываю в дверях, оглядываю комнату, ставшую такой привычной. Террариум с Машкой. Компьютер, плед, кулер. Кружка с надписью… Совершенно неожиданон слышу такой знакомый, но как-то уже напрочь подзабытый звук, который идентифицирую не сразу.

Это же вибрирует мобильный телефон! Три недели молчал — и вот.

На автомате поднимаю валяющуюся на диванчике трубку, даже не взглянув на экран, и слышу пронзительный, слишком громкий голос Валентины:

— А-а-анька!

Невольно морщусь, и отвечаю, совершенно не включаясь в произносимые ею слова:

— Да.

— Ты жива-а-а?!

— Да.

— Я тебя…!

— Да, — соглашаюсь сразу же и со всем оптом.

— Мы тут все…!

— Да.

— А ты…!

— Да.

— Где ты сейчас…?!

— Да.

— Что "да", отвечай немедленно! Мы тебя уже похоронить успели! Три недели не отвечать, не писать, пропасть без вести! Я даже недомужу твоему звонила, уроду твоему бывшему, он тоже тебя ищет, мы тут все на ушах, на бровях, на… — Валя споткнулась. — Полиция ваще не чешется, а ты, ты..! С мужиком этим шикарным, да? Он тебя увёз на Бали, Анька, не молчи! Или он всё-таки маньяк?!

— Да. Да. Да. То есть, нет, не маньяк, я работала, телефон сломался, номеров не помню, интернет… глючил. Валь, у меня всё в порядке. Не кричи, голова и без того чугунная.