Когда Конрад предложил ей ему отсосать, она почти согласилась: просияла, целовала в губы, опустилась на пол и только потом вспомнила, что обещала себе совсем другое.

«Кажется, кто-то идёт,» — неуклюже соврала Трис.

И уехала тем же вечером.

Потом, в поезде, заливая странную жажду литрами неприятной воды из бойлера, ругала себя, что дурочка и забывается. Но бабы всегда дуреют от любви, не так ли? И свему беркуту, когда они встречались, она и не такое делала, ко взаимному удовольствию.

Было ужасно противно и стыдно, как будто она пьяная насрала в фонтан, и об этом написали во всех городских газетах.

Трис в который раз твёрдо решила связаться с отцом Конрада и попросить совета. Может быть, им не стоит пока видеться? Или по крайней мере не в доме, где совершенно всё пропахло волком. В который раз она засомневалась — и не позвонила.

Что ему дело до глупых девчачьих влюблённостей? Бабочки в животе, сердечки в глазах. Легко думать задним числом, что ты-де «не такая», — такая же! Да ещё какая! И была ведь не против, просто застеснялась потом, занервничала, как девчонка. Но сама ведь хотела этого, разве нет?

Пару ведь нельзя не любить.

Конрад прислал ей цветов на квартиру. Большой, красивый букет крупных белых лилий, — тех самых, от которых Трис начинала без устали чихать. Она выставила цветы на балкон, и за ночь они совсем загрустили от холода.

Потом Конрад прислал телеграмму и попросил приехать.

Трис не хотела ехать: она загорелась идеей «расследования» того артефакта со взрывателем, что принесли мне в мастерскую. Но тут маме понадобились ещё лекарства, другие, Трис написала, ей сразу же прислали чек, — и отказывать стало стыдно.

Он всего-то и попросил приехать на день рождения! Это ведь совершенно естественно, что пара будет на празднике, не так ли?

Трис даже выбрала ему подарок, на редкость дурацкий: галстук-бабочку с принтом в виде множества улыбающихся какашек. Упаковала в красивую коробочку и перевязала ленточкой.

Праздник оказался шумным, громким. В саду возвели огромный шатёр, пела модная группа, было под сто человек гостей, а перед выносом торта выступала полуголая воздушная гимнастка, с горящими обручами и подвешенным под куполом кольцом.

Конрад знатно перебрал и полез в пруд пугать рыб прямо в парадном костюме. Потом вылез; слегка протрезвев, пошлёпал переодеваться и зачем-то потащил Трис с собой.

Лапал по-всякому, а она поддерживала его и глупо хихикала. Разорвал платье и полез мокрыми от прудовой воды руками в трусы.

«Может, не надо?» — вяло спросила Трис, с трудом успевая дышать между агрессивными поцелуями.