«А чего тянуть? — удивился он. — Ты же всё равно моя.»

В этом было что-то неправильное и дискомфортное. Но когда она заглянула в его лицо, жёлтые волчьи глаза показались ей самыми прекрасными в мире. Потом он негромко рыкнул от страсти, и Трис поплыла.

Потолки в доме были очень красивые. Выше всяческих похвал. Дорогой, хорошо придуманный ремонт, и в спальнях по верху — борта из резного дерева и панно со сложным растительным узором и птицами. Птицы яркие, разные, — циановые и лимонно-жёлтые, цвета мадженты и фуксии, лазурные и лаймовые, — таких не бывает в обычном мире. Птицы сидели на ветках, среди зелени, свободные и прекрасные. Тридцать семь птиц.

Я тоже немного птица, вяло думала Трис, пока Конрад бодро шевелил тазом где-то там, внизу.

«А где кровь?» — тупо спросил он, развалившись на бархатных покрывалах и притягивая Трис к себе, как плюшевую.

«Какая кровь?»

«А ты не целка?»

Он обиделся и на это, и на то, что она не кончила. А Трис стало ужасно, ужасно стыдно, так, что она плакала и просила прощения, а ещё, кажется, целовала его руки.

Потом наступил понедельник, и её отвезли на вокзал: потому что скоро семестровые экзамены, а она, ясное дело, будет отвлекать будущего Советника от учёбы. Поезд мерно загрохотал по рельсам. До самой Малиновки Трис ехала заторможенная, с глупой улыбкой на лице.

А потом увидела птиц. Они сидели огромной яркой стаей на кустах вокруг обшарпанного провинциального перрона, и у них не было судьбы.

lxix

lxix

— В Огице сразу выпила отравы, — твёрдо говорила Трис всё тем же безэмоциональным голосом. — Чтобы без глупостей. Больше — никогда! А потом я убила галку.

— Подожди… что?!

— Убила галку, — спокойно повторила Трис абсурдное и невозможное. — А, ты же не чуешь, верно? Твой-то сразу понял. Смотрел лисьими глазами.

Пол и потолок как будто поменялись местами, а потом прыгнули обратно. Кишки у меня внутри перепутались и сжались.

Все знают, что от зверя нельзя отказаться, и я — о, я знаю это едва ли не лучше всех. Если ты поймал зверя, он с тобой навсегда; это — твоя судьба, твоя дорога, и с этим ничего нельзя сделать.

— К-как? — выдохнула я.

Он нашёл Трис сам.