— Я не знаю, повелитель, — прошептала я. — Реши ты.

Тихий смех.

— А ведь решу.

Его рука легла мне на талию, и я вдруг остро ощутила, как мало на мне надето. Голубой бархат полностью открывал стройные ноги, и пусть даже грудь была закрыта, выглядела я совершенно как шейра. Откровенно одетая, возбуждающая… и доступная.

— Ты боишься чувств, — шепнул Тайбери мне в лицо. — Но ты совершенно не боишься моего тела. Напротив, ты его жаждешь.

— Я…

Его рука коснулась пояса шорт. Пальцы дразняще прошлись по животу, обрисовывая пупок. По моим ногам прошла дрожь, заканчиваясь где-то глубоко внутри. Там, где вдруг вспыхнуло желание.

— Что ты делаешь? — слабо прошептала я. — Повелитель?

— То, что давно должен был сделать, — негромко ответил Тайбери. Его усмешка была жёсткой, не нежной, но ещё — необоримо притягательной. Как и прикосновения второй руки, скользящей под поясом. — Тебе не нужна романтика… открытость… душа. Но ты шейра, окутанная моей магией, желающая страсти, и скрывать от меня своё желание бесполезно.

В следующий миг его рука скользнула по кружеву.

— Н-не… — попыталась выдавить я и не смогла. Потому что внутри у меня было «да». Сомлевшее, беспомощное, торжествующее «да».

И когда губы Тайбери нашли мои, я была уже не в силах отвернуться.

Нами двигала страсть пополам с желанием забыть всё в объятьях друг друга. И когда рука Тайбери потянула мою одежду вниз, я не сопротивлялась.

Он продолжал меня целовать открыто, жадно, уже не пытаясь быть нежным. Повелитель и шейра, хозяин и господин и его наложница — и в эту секунду, снедаемая сладким головокружением, я не имела ничего против. Он хочет повелевать мной и моим телом сейчас, когда я позволяю ему меня раздеть? Пусть. Он мой, и ждать мне надоело.

Я позволила Тайбери увлечь меня на пол, уже почти ничего не соображая среди поцелуев и предвкушения. Бархатная кофточка отлетела в сторону, и, жадно глотнув воздуха, я вновь потянулась к губам своего повелителя, касаясь пола обнажёнными плечами.

— На полу жёстко, — прошептал Тайбери мне на ухо. Он, в отличие от меня, оставался совершенно одет. — Так что завершающий аккорд я оставлю до чёрной постели. Но пока…

Я закрыла глаза, отдаваясь его ласкам и совершенно не чувствуя жёсткости пола под обнажённой кожей. В эту секунду я забыла о том, что ждало нас снаружи, в реальном и пугающем мире, забыла о доме Кассадьеро и о багровом пламени окончательно. Остался лишь Тайбери, его пальцы и огонь, сжигающий меня изнутри.

И горячий сладкий омут, куда я и провалилась.

Когда мир незаметно обрёл чёткость, я с растерянностью обнаружила, что не лежу в полуголом виде на полу тренировочного зала, а покоюсь на коленях у Тайбери, завёрнутая в плед, в весьма уютном бежевом кресле-качалке. Мягкий плед почти не колол кожу. Но вот ощущение, что мы только что наделали…