Она замерла, на мгновение прикрыв глаза и закусив губу. Не повернулась, так и осталась стоять с идеально выпрямленной спиной, а может, окаменелой спиной.

— Сложно уйти от того, кому благоволит сам король.

— А отец?

На сей раз Амелия зажмурилась до цветных кругов перед глазами. Зачем? Зачем он задает такие вопросы? Какая ему разница, как она жила прежде?

— У него было больное сердце, — ответила глухо, все ещё не открывая глаз.

Ничего более откровенного она не говорила никому и никогда. Должно быть, стоило возразить, защитить репутацию, и свою, и своего покойного мужа. Должно быть… Не стала.

— Повернешься? — последовал следующий вопрос.

Больше всего хотелось ответить «нет», но она пересилила себя, обернулась и даже нацепила на лицо фальшивую и, кажется, кривую улыбку.

— Уже лучше, — Рэймер улыбнулся в ответ. Он лежал, подставив согнутую в локте руку под голову, и смотрел на нее. Затем поморщился. — Опять начинает жечь, — кивнул на свою ногу. — По-моему, пора убирать.

Мэл тут же оставила уборку столика и шагнула к нему. Убрала ткань, внимательно осмотрела место ожога: кожа, как и вчера, покраснела, а аура вновь заволновалась, словно речная гладь воды, в которую бросили камень.

— Очень болит? — уточнила, аккуратно касаясь пальцами кожи.

— Нет, — явно соврал, но она не стала настаивать. Достаточно с них на этот вечер откровенности.

— Думаю, сегодня мне следует ночевать у себя, — сказала Амелия, отходя.

Рэймер тут же сел и опустил брючину.

— Кстати об этом. — Мэл вопросительно приподняла брови. — Пока моя сестра будет гостить тут, нам лучше ночевать вместе. Не стоит давать Гидеону почву для размышлений.

Вспомнив, как Глава СБ советовал ей добиваться информации через постель, Амелия кивнула, соглашаясь.

— Только на этот раз я буду на диване, — сказала упрямо.

Он скорчил в ответ гримасу, но спорить не стал, очевидно, решив отложив возражения до дня непосредственной ночевки.

— Присядешь? — кивнул на сиденье возле себя.

Она покачала головой.