— О-о! — Таких подробностей Амелия не ожидала. — Сколько ей было?

Монтегрейн укоризненно покосился в ее сторону.

— Не спрашивал, но не меньше тридцати. Вполне себе самостоятельная взрослая женщина, никакого растления малолетних.

Мэл не выдержала и рассмеялась.

— Не гувернантке, — простонала сквозь смех. — Луисе.

— А-а. Пятнадцать. Мелкая предательница.

Учитывая, что Луиса была ровесницей Амелии, то та младше брата на четыре года, а значит, юному совратителю гувернанток было тогда девятнадцать.

— И что отец?

Рэймер поморщился.

— А отец отчего-то решил, что я не пропускаю в доме ни одной юбки, приплел сюда каких-то горничных, которых, кстати, поминал мне до конца своих дней, и уволил весь молодой персонал дома, заменив их старушками. А их, видимо, тоже предупредил, что сын у него с придурью, и те еще полгода смотрели на меня с опаской…

— О боги! — Мэл уже хохотала в голос, представив себе эту картину.

— Очень смешно, — Монтегрейн сделал вид, что обиделся, однако она прекрасно видела, что ему самому весело. — А тот случай с гувернанткой вообще был впервые, когда я приблизился к кому-то, кто работал в нашем доме. Так что обвинили ни за что.

Подавившись собственным смехом, Амелия закашлялась так резко, что даже Гнеда обеспокоенно обернулась. Мэл успокаивающе погладила лошадку по холке. Джо просто неодобрительно покосился на шумную наездницу.

— Ты жива? — участливо и в то же время ехидно уточнил спутник, когда она продышалась.

— Жива, — отмахнулась Амелия, все ещё чувствуя некий азарт от их разговора. — А что стало с той гувернанткой?

На лице Рэймера явственно читалось: а что с ней могло стать?

Он дернул плечом.

— Уволили, конечно. Мне потом пришлось содержать ее целых два месяца, пока она не нашла себе новую работу. Удружил папочка.

Мэл удивленно вскинула голову.

— Что? — в свою очередь не понял Монтегрейн.