— Погляди, какое интересное письмо я сегодня получил.

Амелия удивленно приподняла брови, но молча приняла бумагу, достала из конверта листок.

«Дорогой тесть… Прошу сообщить… Потому как мужское общество…»

Мэл не дочитала, сложила лист вдвое, пряча от себя его содержимое. Хотелось отшвырнуть письмо от себя, как ядовитую змею, но ради отца она сдержалась.

Каким нужно быть идиотом, чтобы написать собственному тестю, чтобы тот лучше присматривал за дочерью, ибо вдали от мужа она может «польститься» на другого мужчину? Отвратительно.

Отец молчал, но внимательно следил из-под очков за эмоциями на ее лице. Наконец поджал губы и сам выдернул из одеревеневших пальцев дочери письмо, швырнул на стол, не заботясь о том, чтобы оно достигло места. Не долетело: плавно спикировало на пол и осталось на ковре.

Мэл, как завороженная, следила за полетом конверта и вздрогнула от прозвучавшего в повисшей тишине сурового голоса.

— Я долго молчал, — произнес лорд Грерогер, не сводя с Амелии серьезных глаз. — Но больше сдерживаться не намерен. Я настаиваю… Нет! Я требую, чтобы ты рассказала, что произошло между тобой и Эйданом! — Мэл покачала головой и лишь крепче сжала губы. — Что это за намеки?! — все больше распылялся отец. — Он практически прямым текстом обвиняет тебя в неверности!

Его рука потянулась к шейному платку, ослабила узел и задержалась на груди в районе сердца. Болит, поняла Амелия и, пересилив себя, улыбнулась.

— Папа, Эйдан — жуткий ревнивец, — попробовала свести все к шутке. — Он годами не видит женщин. Соскучился и напридумывал себе невесть чего.

— Он практически прямо пишет мне, что моя дочь шлюха! — рявкнул лорд Грерогер и, уже не таясь, схватился за сердце.

— Папа! — Амелия вскочила. — Тебе плохо? Может, воды?

— Сядь, — велел отец. Сдернул с носа очки, положил возле себя на сиденье, а сам откинулся на спинку дивана, все еще тяжело дыша, но, кажется, не собираясь терять сознание.

Мэл безропотно подчинилась.

— Папа, — попробовала снова, — я говорю тебе правду. У нас с Эйданом все хорошо. Мы просто очень давно не виделись. Я отсылала ему письмо, где писала, что скучаю, только на прошлой неделе. Сейчас всем тяжело, но, когда он вернется, все наладится.

Если вернется. Эта мысль не давала Амелии покоя. Нельзя так ждать чьей-то смерти, просто нельзя, это неправильно…

Отец снова оторвался от спинки и сел прямее, воззрился на дочь. По вернувшемуся на его лицо румянцу Мэл с облегчением поняла, что приступ миновал.

— Ты думаешь, я ничего не замечаю? — снова заговорил лорд Грерогер, на сей раз смотря на нее в упор. — Сначала ты годами не навещаешь меня, потом приезжаешь с мужем, который кружит вокруг тебя, подобно коршуну, чтобы мы с тобой, не дай боги, не остались наедине. Потом приезжаешь сюда — бледная, тощая. Вздрагиваешь от любого шума, почти все время молчишь или фальшиво улыбаешься и лжешь, глядя мне прямо в глаза. — У Амелии кровь отлила от лица. Неужели это так заметно? — Скажешь, не так?! — отец добавил металла в голос.