— Я. Хочу. Остаться. С отцом, — четко, с расстановкой произнесла Мэл. Ногти впились в ладони до боли.

Видят боги, она старалась решить дело мирным путем: попросила отца поговорить с мужем, не шла на пролом, не торопила события. Но вместо этого Эйдан устроил лорду Грерогеру скандал, обвинив его в том, что тот пытается разлучить его с любимой супругой. Скандал! Человеку с больным сердцем!

— Ты, что же это, — Бриверивз нагло протянул руку и обхватил ее подбородок, больно сжав пальцами щеки, тем самым вынуждая привстать на цыпочки, — совсем страх потеряла в мое отсутствие? Забыла, что ждет твоего папочку, если ты продолжишь брыкаться?

На сей раз Амелия не стерпела, резко дернулась, отступила назад. От неожиданности Эйдан разжал хватку и шокированно уставился на нее.

— В поместье нет твоих людей, — уверенно заявила Мэл. — Я поменяла весь штат работников. А управляющий — надежный человек. Он больше не наймет никого, кого не знает лично и с детства — у нас с ним договор.

По мере того, как она говорила, лицо мужа вытягивалось все больше и больше. Такого он не ожидал — привык дергать ее за ниточки, как безвольную марионетку, и оказался не готов к тому, что даже у куклы на веревочках могут оказаться зубы.

— Уезжай, — твердо сказала Амелия. — Я не скажу о тебе дурного слова. Никто ничего не узнает. Теперь ты герой. Недостаток в женщинах тебе не грозит. Я не люблю тебя, не хочу тебя, не желаю тебя видеть.

На последних словах глаза Эйдана округлились. Казалось, то, что его можно не хотеть, поразило его даже сильнее того, что Мэл умудрилась избавиться от его людей в поместье.

Округлились, а потом резко прищурились.

— Хорошо. — Он даже отступил и приподнял руки, сдаваясь. Потом сложил их на груди. — Договорились. Я уезжаю. — Победа? Неужели? У Амелии замерло сердце. Вот только этот взгляд… — Но перед отъездом я расскажу своему любимому тестю правду.

Сердце пропустило удар.

— К-какую ещё правду? — голос предательски дрогнул.

Эйдан осклабился.

Победа. Да только не ее.

— Всю правду. О том, что делал с тобой. Как и сколько раз. — Теперь Бриверивз уже улыбался, напоминая сытого кота. И походка у него тоже сделалась кошачья. Он плавно сделал к ней шаг, другой.

Мэл отшатнулась.

Его улыбка стала шире.

— Он тебе не поверит!

Поверит или нет, что станет с сердцем отца даже от одного предположения, что та грязь, которую ему расскажет Эйдан, правда?

— А если не поверит, найму менталиста и покажу все в красках, — с готовностью парировал Бриверивз.