— Я не убивал принца.

— Это вы так говорите, — мягко улыбнулся Гидеон, сложив свои по-женски изящные кисти на колене, обтянутом такой же черной, как и вся его одежда, плотной тканью.

— Зиден говорит то же самое.

— Вы могли его… э-э… подкупить? Запугать?

Рэймер едва не скрипнул зубами. Сколько раз эта беседа должна повториться, прежде чем Гидеон отпустит его с миром или же отправит на эшафот? С того момента, как Монтегрейн поднялся на ноги, их диалог повторялся несколько раз в месяц, практически слово в слово. С теми же улыбками и наводящими вопросами, намеками и отвлечениями — то есть всем тем, что, по мнению Гидеона, должно было спровоцировать допрашиваемого оступиться и сболтнуть лишнего.

Рэймер дернул плечом.

— Докажите.

Доказать Гидеон пытался, в этом ему не откажешь. Зиден предусмотрительно сохранил флакон, каплями из которого отравился Конрад, и предоставил тот как вещественное доказательство. И исследовали его все лучшие эксперты королевства так, что на данный момент от него навряд ли осталась хотя бы горстка пыли.

Однако, как ни настаивал на своих подозрениях Бриверивз и небольшая группа солдат, переметнувшаяся на его сторону и готовая подтвердить любое слово своего лидера, доказательств найдено не было. Монтегрейн не прикасался к бутылочке — ни руками, ни магией. Выдвигалась версия, что он мог надеть перчатки или взять флакончик через любую ткань, но она так и осталась версией: слово Монтегрейна против слова Бриверивза.

К счастью, мнение Зидена, неожиданно вставшего на сторону Рэймера, оказалось весомее мнения кучки ветеранов, которые «своими глазами не видели, но-о-о…»

Менталисты также ничего не высмотрели. В глубокие мысли пробраться они не могли, а то, что было на поверхности, полностью соответствовало тому, что Монтегрейн говорил вслух. Как он понял, опросили почти все войско, пытаясь докопаться, кто что видел. Но, естественно, собственноручное убийство Рэймером принца не застал никто хотя бы потому, что этого никогда не было.

Поэтому-то Гидеон с завидным упорством вызывал и вызывал его на допросы, надеясь-таки уличить во лжи.

В прошлый визит Монтегрейну показалось, что тот наконец успокоился. Но радовался зря — прошло две недели, и он получил новое письмо-вызов и был вынужден снова оставить поместье, с послевоенным бедламом в котором разбирался по сей день.

Глава СБ мученически вздохнул.

— Что ж, если вы не хотите по-хорошему…

Рэймер изогнул бровь: привычный допрос вышел из проторенного русла, и куда он теперь свернет, оставалось только гадать. Монтегрейн не убивал друга, хоть и стал косвенно причиной его самоубийства, но за это не судят. Однако тому, что доказательства его вины все-таки нашлись, тоже не удивился бы.