— Ох и надеру кому-то уши, — проворчал Монтегрейн ей вслед, не хуже Амелии догадавшись, что дело не в попавшей в глаза соринке.

— А? Вы о чем? — Зиден, увлекшийся разглядыванием блюд на столе, заинтересованно закрутил головой.

Рэймер отмахнулся.

— Неважно. Рад тебя видеть.

— И я рад, — искренне улыбнулся целитель, а потом и вовсе расплылся от уха до уха. — Еще и в таком виде. — И без паузы, повернувшись к Амелии: — Это ведь вы, да? У вас потрясающая аура — изумрудная. Как я мог в прошлый раз не заметить… — И на его лбу между бровей отчетливо выступила глубокая вертикальная морщинка.

— В прошлый раз ее и не было, — утешила Мэл.

— О! — У самого Зидена аура была ярко-зеленой, но насыщенного цвета свежей травы — никакого изумрудного оттенка. — Я видел такую ауру лишь раз, еще в глубоком детстве… — продолжил гость и задумчиво почесал лоб, словно пытаясь вспомнить.

— У Георгии Грерогер? — любезно подсказал Рэймер.

Глаза целителя снова округлились.

— Вы Грерогер?!

Кажется, кто-то не только забывал называть свое собственное имя, но и не слишком интересовался именами и родословными других.

— Грерогер, — ответила Мэл совершенно потрясенному целителю. — Георгия Грерогер была моей бабушкой. По отцу.

Кадык гостя нервно дернулся, а сам он посмотрел на Амелию такими влюбленными глазами, что ей стало смешно, — словно потомок великой богини спустился к нему с небес.

— Уверен, у тебя еще будет время расспросить Амелию о ее бабушке, — вмешался Монтегрейн. — А у Амелии расспросить тебя о твоей работе.

— Конечно, конечно, — гость отчаянно закивал, все ещё улыбаясь несколько нервно.

Однако обещание того, что это не последняя их встреча, и можно не торопиться и не забрасывать внучку его кумира вопросами прямо сейчас, боясь что-то не успеть или забыть спросить, утешило Зидена — он сразу же успокоился и даже расслабился.

— Если это возможно, — осмелилась попросить Мэл сама, — я хотела бы посетить ваш кабинет для приема пациентов и посмотреть, как вы проводите лечение, своими глазами.

— В любое удобное для вас время, — заверил Зиден и уже взялся было за столовые приборы, чтобы наконец приступить к ужину, как между его бровей вновь пролегла морщинка, он нахмурился. — То есть в любой день, кроме послезавтра. Послезавтра меня вызывают в Цинн. Такая грустная история…

Амелия ничего не поняла.

— Какая история? — тут же почуяв неладное, уточнил Монтегрейн.