Собственно, так она и предположила. Вот только знания о магических резервах у нее были весьма поверхностными.

— Я не знала, что у меня вообще есть резерв, — буркнула Мэл.

— Есть, — заверил он и, подумав, добавил: — Теперь точно есть. И аура, она осталась, только стала бледнее — резерв еще восстанавливается.

Это звучало так странно и непривычно. Она — маг. Полноценный. Необученный, не такой мощный, какой была ее великая бабушка, но и не пустышка. И, оказывается, всегда была магом, просто никогда об этом не подозревала.

— Ты научишь меня, как определять состояние своего резерва? — попросила Амелия. — И как ты говорил, приглушать ауру по желанию?

Магов учат этому с детства, для них это так же естественно, как научиться ходить. Но, черт возьми, Рэймеру ведь в прямом смысле после ранения пришлось заново учиться вставать на ноги. Значит, и она сумеет.

— Научу, — пообещал Монтегрейн и усмехнулся. — Как только сам вспомню, как это делается. Отвык ужасно.

Она ничего не ответила, просто лежала в теплых объятиях и улыбалась.

— Мэл, как ты это сделала?

Такой простой и одновременно сложный вопрос.

— Просто поняла.

— М-м-м?

И она ответила как есть:

— Я не умела лечить, потому что не умела любить.

Ей показалось, или его сердце под ее щекой застучало чаще?

— Мэл…

Амелия повернулась, чтобы оказаться к нему лицом, приподнялась на локтях. Рэймер смотрел на нее с такой нежностью во взгляде, что она ни на миг не усомнилась в том, что он сейчас скажет.

— Не надо. — Мэл покачала головой и накрыла указательным пальцем его губы. — Это не признание, а констатация факта. Не надо ничего говорить, слова — это всего лишь слова.

Он серьезно кивнул, а потом перехватил руку Амелии за запястье и мягко отвел от своего лица, после чего приподнялся сам и поцеловал ее в губы — решил говорить не словами, а поступками.

Мэл обвила руками его шею.