А когда проснулась, было ещё темно, и в первое мгновение она не поняла, где находится и что случилось. Прямо по курсу напротив кровати у стены светлели дверцы шкафа. Однако Амелия отчетливо помнила, что в ее спальне шкаф стоит у другой стены — возле окна, а не напротив него. Значит, это не ее комната.

Воспоминания прошедшего вечера вернулись вместе с осознанием, что она не одна.

Амелия повернулась на правый бок.

Монтегрейн спал на другой половине кровати, на животе, подмяв под себя подушку. Волосы, уже отчетливо темные у корней, разметались по наволочке и шее. С голым торсом, но в пижамных брюках. Сама Амелия оказалась все в том же платье, в котором была вчера, только с распущенной на талии шнуровкой и босиком. Значит, отнес в постель и уложил спать.

На губы тут же наползла непрошенная улыбка — даже не стал ее раздевать, чтобы она не испугалась, проснувшись.

А потом она просто лежала и думала. Когда в комнате стало светлее, принялась сперва рассматривать свои зажившие запястья, а затем спящего рядом мужчину.

Сейчас он казался ей очень красивым — как она могла не заметить? И его аура была ему под стать — ярко-красная, сияющая, равномерная. Никаких дыр, тусклых участков, суетящихся «рыбок». Настоящая, здоровая — аура мощного боевого мага в своей полной силе.

От облегчения на глаза выступили слезы, и Амелия торопливо вытерла их тыльной стороной ладони. Она это сделала — исцелила его, полностью, так, как не то что не рассчитывала, а даже не мечтала.

Мэл убрала ладони под голову и так и лежала, любуясь. Его расслабленным во сне лицом, тем, как мерно вздымается от ровного дыхания грудная клетка, как лучи восходящего солнца скользят по гладкой обнаженной коже…

Она не удержалась, подвинулась ближе, уткнулась носом ему в плечо и обвила рукой через спину.

— Не спишь?

Все-таки разбудила.

— Не сплю.

Рэймер перевернулся на спину, и ей пришлось чуть отодвинуться, но он тут же притянул ее к себе, и Амелия угнездилась головой у него на плече, будто тут всегда и было ее место. Обняла, и он перехватил ее руку, переплел их пальцы.

— Ты все еще светишься.

— Ты тоже.

— Я знаю.

И больше ни слова. Не хотелось ни говорить, ни двигаться — просто быть рядом.

Возможно, она уснула бы вновь, но Монтегрейн заговорил:

— Ты вчера очень рисковала и почти полностью спустила свой резерв.