Он продолжал мастурбировать и остановился только тогда, когда крупные капли спермы громко упали на пол.

* * *

Джонни с ужасом посмотрел на Алексея.

– Да, дружище, я знаю даже про это. Думаю, ты уже понял, что очень глупо пытаться делать свои грязные делишки за моей спиной. А вообще, как считаешь, будут ли все в восторге, когда узнают, чем ты занимался в комнате своей мамочки? Как вылизывал её бюстгальтер? Как тайком фотографировал, а потом перерисовывал без одежды? Тогда, наверное, ни одна женщина с тобой не познакомится. Они узнают, почему ты так любишь делать им больно. Знаешь почему? – Алексей приблизился вплотную, его дыхание обжигало кожу. – Потому что ты так и не сделал больно своей матери. Ночная мастурбация была самым смелым твоим поступком.

Джонни пытался что-то вымолвить, но на деле лишь жалко кряхтел. Его глаза не отрывались от двух алых огней; казалось, с каждой секундой связь между телом и мозгом растворяется, и её место тут же занимает страх. Страх… Страх бесстыжего грешника, которого наконец привели к Великим вратам ада. Один шаг вперёд – боль вернётся вдвойне. Один шаг назад – пятки омоют воды рек.

Глаза Алексея немного поблекли, но вот улыбка под ними засияла как полная луна на чистом небосводе.

– Линда – прекрасная девочка, Джонни, она была со мной очень вежливой, когда мы с ней болтали. Я сказал ей, что папа пообещал не отдавать её в ад, что он спасёт её, ведь не спас при жизни. Сначала она не хотела, чтобы ты её спасал, но после небольшого визита в ад мнение поменялось. У твоей дочери особенный запах, горные волки любят такой. Понимаешь, к чему я клоню? – Джонни понимал, вот только сказать он ничего не мог, будто стал заложником собственного тела. – Линда надеется на тебя, а ты собираешься нарушить обещание, чтобы трахнуть какой-то призрак прошлого. Разве эта сука, – он указал пальцем на спящую брюнетку, – стоит твоей дочки?

Джонни мотнул головой из стороны в сторону – влево, вправо.

– Тогда сейчас же разворачивайся и убирайся отсюда. Хорошенько выспись, чтобы завтра всё прошло как надо.

– А е… если я не смогу усн…

– Сможешь, venn, не волнуйся. О твоём сне позабочусь лично я. Так что открывай дверь и иди в свою комнату, думая о том, какой завтра важный день и как плохо что-то скрывать от глаз дьявола. На первый раз я тебя прощаю, но в следующий раз… в следующий раз я позову твою маму, и тогда уже она будет разговаривать с тобой. Вон отсюда!

Джонни выбежал из комнаты и тихо заплакал – совсем как маленький мальчик, напуганный до полусмерти.