Алексей сломал карандаш и выкинул огрызки на пол. Они вроде бы упали, ударились об пол, но звук растворился где-то внизу. Руки задрожали, по коже пробежала волна мурашек. Слишком… слишком странно ощущать в себе призрачные контуры другого человека, жалкого человека, ничтожного человека! Алексей чувствовал в голове кого-то другого. Мужской голос. Мужской голос протекал по сосудам тела и потихоньку становился во главе всех остальных голосов. Он перекрывал все звуки, нарастая и нарастая, так скоро на его фоне мог побледнеть и голос Жнеца.

Жнец не может отойти на второй план.

– Мне не нравится это тело. – Алексей посмотрел на стол, на исписанные карандашом страницы блокнота, оглядел утонувший в полутьме кабинет и вновь посмотрел на стол. – Мне не нравится этот человек. Он слабый, от меня будто воняет страхом. Будто я сам человек.

В нижнем ящике по правую руку лежали все документы, как-либо связанные с Алексеем Царёвым. На верху не такой уж большой стопки бумаг было свидетельство о смерти – прочное доказательство того, что ты уже никогда не отложишь свои дела на завтра. Алексей достал его, положил на стол, немного подумав, вытащил хранившиеся фотографии и опустил на поверхность лакированного красного дерева. Но одну фотографию он поднял перед собой, и мягкий красный свет пролился на неё точно так же, как несколько десятилетий назад проливался в Советском Союзе.

На Алексея смотрел человек, внешность которого он имел. Смотрел и улыбался, держа перед объективом камеры диплом о законченном высшем образовании в сфере психологии. Так вот, значит, откуда такая страсть писать и разбираться в людском помёте. Психологи – самый странный народ. Помимо своих проблем они пытаются решить чужие так ещё и специально обучаются этому! И вот этот мужчина – даже мальчик, а не мужчина – судя по фотографии, только-только получил официальное разрешение на то, чтобы засирать людям головы. Похоже, эта планета уже давно сошла с ума.

Алексей взял в свободную руку круглое зеркальце, поднёс к лицу и улыбнулся. Посмотрел на себя, перевёл взгляд на недоумка-психолога, снова на себя, на недоумка-психолога. Различий практически не было: только морщины не позволяли лицу в зеркале и лицу на фотографии стать точной копией друг друга. Обычно так мужчины средних лет разглядывают свою запечатлённую юность и пытаются найти себя в улыбающемся, полном энергии мальчишке.

– Блядство! – Алексей выкинул зеркальце на стол и проводил его взглядом до самого края, где оно чуть не упало. Он попытался смять фотографию, но что-то остановило его (я всё больше становлюсь похожим на человека) и заставило сложить все вытащенные бумаги обратно в ящик. Алексей так и сделал. В мёртвой тишине он накрыл стопку свидетельством о смерти.