Джонни продолжал пятиться назад, пока не врезался в дверь. В закрытую дверь. Чёрт, кто-то запер дверь у него за спиной! Комнату заполнила темнота, даже коридорный свет, вливавшийся из-под двери, не проходил дальше ног Джонни. При таком освещении Алексея невозможно было бы разглядеть…если б его глаза не сияли подобно двум красным огонькам на новогодней гирлянде. Из глубин зрачков поднимался алый дыми отгонял тьму от лица, от такого жуткого лица монстра.

Монстра в человечьем обличии.

– Ответь мне на один вопрос, mon ami. Ты помнишь, о чём мы с тобой недавно договаривались? Не здесь, немножечко в другом месте. Там, где камни злятся на реки. Красные реки.

Джонни нервно сглотнул. Втянув в себя воздух, он произнёс:

– Да, помню. Всё должно быть сделано завтра.

– Уже сегодня, caro amico. Второе июля две тысячи двадцатого года наступило уже как больше часа назад, а ты не спишь. Как думаешь, мне очень приятно осознавать то, что некоторые кладут на мои просьбы огромный болт, который так и стремится найти своё отверстие? М? Мне приятно, как думаешь? А впрочем, я покажу тебе всё сам. Мы же оба знаем, почему ты пришёл именно к этой пухленькой брюнетке.

И прежде чем Джонни успел что-либо сказать, Алексей сжал его руку.

Мир утонул в кровавом сиянии дьявольских глаз.

* * *

Дверь в её комнату предательски скрипнула, и Джонни тут же остановился. Около двух минут он вслушивался в тишину, но дыхание матери так и не нарушилось.

Отлично.

Он аккуратно зашёл в комнату, на одних носочках сделал три небольших шага и оказался прямо перед огромной двуспальной кроватью. Правда, на кровати лежал один человек – женщина с распущенными чёрными волосами. Лунный свет, проникающий через окно (почему мама никогда не задёргивает шторы?), падал на нижнюю половину лица, выделяя пухленькие розовые губы.

Между ног вновь начало что-то накаливаться. Джонни старался дышать ровно, но воздух то и дело застревал в горле, а иногда с неимоверным трудом втягивался в лёгкие. Нужно всё проделать аккуратно. Раз он решился на это, то пусть не облажается. Последствия…будут ужасными, если всё пойдёт не так. На этот раз мама не остановится на паре ударов, она изобьёт его так, что он не сможет ходить в школу несколько месяцев. Так стоит ли рисковать?

В ответ пах разгорелся ещё сильнее, как бы отвечая: стоит. Джонни уже достиг того состояния, когда ноги невольно подгибаются, а каждое движение тазом, каждое соприкосновение головки члена с тканью трусов становится невыносимым. Поздно поворачивать назад, слишком, слишком поздно. К свои тринадцати годам Джонни (для большинства он всё ещё был Виталей) уяснил одну простую истину: если начал делать, доводи до конца или потеряешь всё. Ставки высоки, ему вообще сейчас следует быть в кровати и видеть седьмой сон, но он не мог просто лежать этой ночью! У всего есть предел! И вот он, наконец, наступил. Ка долго, Господи, как долго Джонни ждал этого момента!