– Я хочу её видеть. И я её увижу.

В ответ он ничего не услышал. До него доносился лишь слабый шёпот из-за закрытых дверей, которые, конечно же, никто не открывал, когда он сам бежало по коридору, еле касаясь костылями пола. Женя ощущал прокрадывающийся в щелях ветерок, ощущал его покрытой мурашками кожей, чувствовал, как что-то мерзкое обволакивает его кости и пытается закрасться в голову. Не губы, а кровавые мешки… Не лицо, а маска чудовища… Не мужчина, а самая большая ошибка.

Моя самая большая ошибка.

– Пришли. – Влада остановилась около белой двери, ничем не отличающейся от всех остальных. Выше уровня глаз на ней когда-то висела табличка, но теперь здесь был лишь более светлый прямоугольник.

И почему-то от сорванной таблички Жене стало ещё страшнее.

Влада опустила ручку вниз, открыла дверь, и та медленно отвелась в сторону, будто не желала впускать внутрь гостей. Раздался короткий писк. Небольшая пауза. Писк повторился, за ним ещё один, а потом и ещё один. Женя сразу же узнал этот звук: в фильмах его часто любили использовать.

Вот только обычно после него шёл долгий, нескончаемый писк.

Влада вошла в небольшую комнатку, отойдя в сторону, позволяя зайти Жене. Но он остался стоять на пороге. Ему всё было видно ещё оттуда. Кисти перестали сжимать костыли, пальцы расслабились, а руки свободно повисли в воздухе, так что Женя мог упасть в любой момент, стоило ему лишь наклониться влево или вправо.

Но он замер как камень. Челюсть отвисла, губы дрогнули, а воздух сжал лёгкие, когда сердце пропустило удар.

В четырёх стенах, на одноместной кровати, занимавшей почти половину комнаты, на спине лежала Катя. Её светло-золотистые волосы, которые щекотали Жене кожу во время секса, ластились по плечам и светло-зелёной пижаме в голубой горошек. С лица смыли кровь, но нанесённые Кате шрамы… Господи, они превратили её лицо в жертву хирурга-маньяка. Но не это было самым ужасным, и даже не громадные аппараты, стоящие рядом с кроватью подобно посланникам смерти. Не тянущиеся по телу узкие и широкие трубки приводили в ужас: некоторые из них уходили под кожу на руках, одни, сплетаясь, уходили в ноздри. Всё это Женя заметил в первые секунды.

Страх завладел им, когда он заметил солнечные лучи. Яркий свет ложился Кате на лицо, но ни одна мышца не приходила в движение. Словно на кровати лежал покойник.

– Она в коме, – робко сказала Влада. – Серьёзные повреждения мозга, там… ну, в общем, даже если она выживет, то… сам понимаешь. Она уже не будет прежней.

Женя с трудом втягивал воздух и смотрел на полуживой труп, утыканный трубками.