Раздражение истаяло, а Ричард потер лоб ладонью. Что на него нашло? Или… он обернулся. Нет, девица по-прежнему была красива. И казалось, что вовсе она не мертва, тем более не мертва пару сотен лет как, но лишь уснула.

Ненадолго.

– Знаешь, мне она не нравится, – проворчала демоница и взяла Ричард под руку. – И ты тоже. У тебя взгляд плывет, когда ты на неё смотришь.

Ричард моргнул.

Еще раз.

Морок? Мертвецы не способны наводить морок. А умертвия? И является ли покойница таковым? Но… пещера ведь. Мертвое останется мертвым.

Тогда что?

Что не так с этим созданием, которое…

Нет, не создание. Нельзя думать о ней так, пренебрежительно. Она… она не виновата. Ни в чем. Она умерла… незаслуженно. Безвинно.

Бедная.

И до чего несправедливо. Эта несправедливость сжигает душу.

– Она, уж извини, слишком живая для покойницы.

Демоница прижалась к Ричарду. И… в какой-то момент появилось желание оттолкнуть её. Велеть убираться. Прочь. Или вовсе изгнать.

Да что такое…

– Ей пронзили сердце, – сказал он зачем-то.

– Значит, надо её раздеть.

– Раздеть? – сама мысль о том показалась кощунственной. Как можно тревожить покой той, что… которая… которая создана для Ричарда.

– Чтобы убедиться, что рана есть. А если нет… извини, у меня возникнут вопросы.

Именно.

Он ведь её ждал, сам того не зная… это лицо… Ричард видел его во снах. Бледное, но такое совершенное в каждой черте его. И этот хрупкий нос. И эти бледные губы, которых тянуло коснуться.