Она содрогнулась, не отрываясь от его губ, грудью вжимаясь в его грудь, обхватив его бедра ногами, и на короткий, бездумный миг невероятное наслаждение захлестнуло обоих, перечеркнув целый месяц невыносимой, тоскливой разлуки. Но реальность вернулась, неподалеку загремели колокола, и наслаждение уступило место страху.

Хёд разгладил юбки Гислы и притянул ее к себе. Только что их сердца занимались любовью, но теперь отведенное им время беспощадно заканчивалось.

– Тебе пора, любимая, – сказал он.

– Знаю.

– Собери дочерей и хранителей, заприте двери храма и уходите через туннели. Этой ночью вам нужно покинуть гору.

– А что же Альба?

– Тень должна сделать выбор: или она сохранит свою тайну, или спасет дочь.

– Она рассказала мастеру Айво. И Дагмару. Только что, в святилище. Это больше не тайна. Банрууд ее видел. Все эти годы его преследовал ее образ. Думаю, он убедил себя, что она… лишь призрак.

Хёд слышал происходившее на ступенях храма, слышал, как ахнул Банрууд. Он почувствовал охвативший короля ужас, но не сумел понять его причину.

– Он потрясен. Но это лишь укрепит его решимость. Сегодня вечером он объявит о помолвке, а завтра состоится свадьба. Он надеется, что северяне уйдут и его беды на этом закончатся.

Гисла застонала, и в ее стоне была такая боль, что он крепче сжал ее в объятиях, словно мог от всего уберечь. Но он не мог.

– Альба и Байр… Он любит ее. Она любит его. Они пытались это скрыть, но… я знаю, что это так.

– О нет, – хрипло откликнулся Хёд. – Быть не может.

– Помолвка убьет их обоих. Она не может выйти за короля Севера.

– Мы уведем ее отсюда. Она должна уйти вместе с вами, – проговорил Хёд, пытаясь изменить давно продуманный план.

– Но как же Байр? Если северяне нападут, он станет сражаться! За гору, за короля. Он ярл Сейлока.

– Я позабочусь о нем, – отвечал Хёд, хотя сам еще не знал, как это сделает. Байр должен был быть теперь в Долфисе. За десять лет он ни разу не возвращался на гору. – Я буду защищать Байра. Ценой своей жизни.

– А кто защитит тебя? – запричитала Гисла и обхватила ладонями его лицо.

На миг он отдался поцелую, словно уговаривая ее своими губами, языком.

– Ты не должна сдаваться, – прошептал он, и у нее по щекам покатились слезы. – Тс‐с, Гисла. Ты обещала мне, что не сдашься.