– Ты не убежишь от меня, – он дотронулся до саднящих отметок на моем горле. – Теперь ты моя, Арья. Ты больше не увидишь никого из своей семьи. Ты не почувствуешь вкуса свободы, не почувствуешь солнечного тепла на прелестной коже, пока я этого не разрешу.

– Ты ошибаешься, Король лжи, – озорно улыбнулась я. – Я не слаба. Неважно, во сколько цепей ты меня закуешь, я буду сотрясать их, пока они не порвутся и я не освобожусь от тебя. Ты хочешь сжечь мой мир дотла? Прекрасно, но ты увидишь, как я восстану из пепла. Легенды всегда восстают из пепла.

– Восстанешь. Только чтобы опять попасться мне, Арья Геката, потому что с этого момента ты принадлежишь мне, – ухмыльнулся Нокс, поднимаясь. – Поставьте ее на ноги – и идем домой.

Кто-то бесцеремонно вздернул меня вверх и толкнул вперед. Я споткнулась и приземлилась лицом в землю, выставив голый зад напоказ.

– Симпатичная жопка, – прорычал Киллиан, наклоняясь ее сжать.

Я извернулась, чтобы взглянуть на него. И вдруг тело сотрясла крупная дрожь от прикосновения. Я побледнела как мел при одном только воспоминании о камере у минотавров. Киллиан опасливо отступил, словно понимал, что сделал, прикоснувшись к ведьме, которую ненавидел, и тут же пожалел об этом.

– Довольно! – рявкнул Нокс, вздергивая меня так грубо, что я заскулила, когда наручники больно вонзились в запястья. – Мне нравятся звуки, которые ты издаешь, когда с тобой не церемонятся.

– Да, ведь нет особой разницы между тем, когда меня трахал ты и тем, если бы меня насиловали. И то, и другое жестоко. Показывает, что именно ты знаешь о звуках, которые издает женщина, когда трахается, – усмехнулась я, огибая его.

Кровь капала с моих рук, наручники разорвали кожу.

– Брандер, займись ее запястьями. Не хочу, чтобы она сломалась до того, как я начну с ней играть.

Я оглянулась на Нокса через плечо и приподняла бровь.

– Не волнуйся. Я прекрасно переношу боль и предательство. Начинаю привыкать и ждать их. Знаешь, моя сестра сказала мне одну вещь, перед тем как я оторвала ей голову, и только сейчас я ее поняла. Она сказала, что мне надо быть осторожнее с теми, кого я впускаю в свою жизнь. Потому что большинство просто хотят меня уничтожить. Интересно, она бы оценила иронию? Мой любовник, единственный мужчина, которому я позволила по-настоящему меня трахнуть, хочет меня сломать. Если это не ирония, то я даже не знаю.

Брандер медленно подошел. Я двинулась к лошадям, отвергая любую попытку заняться моими ранами.

– Арья, у тебя рассечена рука, – настоял Брандер.

– И? Разве не в этом смысл всего? Вы хотели, чтобы мне было больно, ну и вот, мне больно. Не прикасайся ко мне, мудак.